Чуть слева, из темноты, раздался тихий свист, похожий на голос какой-то птицы. Дозорный встрепенулся, привстал, но, не заметив ничего подозрительного, снова уселся у костра. Сигнал повторился. Талгат начал медленно приподниматься на одно колено, чтобы по третьему знаку Удода метнуть кинжал.
Внезапно налетевший порыв ветра взвил пламя костра, и в этот момент дозорный повернул голову в их сторону. Движущаяся тень заставила его вскочить на ноги. Ему вряд ли удалось различить среди поросли Косого, однако мужчина встревожился и поудобней перехватил копье.
Талгат метнул кинжал, не дожидаясь третьего сигнала, но второпях промахнулся и попал не в горло, куда целил, а в бедро караванщика. Тот, присев от боли, громко заорал. Теперь о внезапном нападении не могло быть и речи: слева от них, там, где стоял шатер у большого костра, раздались ответные крики. Раненый Талгатом дозорный выхватил саблю и, припадая на одну ногу, ринулся в сторону растерявшегося мальчишки.
— Соня!
Но сдавленный крик Косого оказался лишним. Девочка, чуть отклонившись назад, уже метнула кинжал. Клинок вонзился прямо в горло бегущего к ним человека. Тот машинально сделал еще пару шагов и рухнул ничком. Изо рта хлынул поток крови, заметный даже в тусклом свете луны. Соня выдернула свое оружие из раны и, вытерев клинок о его же куртку, спрятала в ножны.
— Не забудь, — она повела головой, указывая подбородком на ногу мертвеца, из которой торчал нож Косого.
Не глядя на тело мужчины, который мгновение назад был жив и здоров, а теперь лежал, застыв, с раскинутыми по траве руками. Соня не испытывала почти никаких ощущений.
Она хладнокровно убила человека? Необходимость, не более. Иначе это ее кровь сейчас бы впитывалась в землю. Главное в жизни — опередить противника, хоть на волосок, хоть на вздох, на удар сердца, и нанести удар первой.
— Змея! — похвалил девочку Талгат. — Теперь быстро к нашим, может, нужна помощь!
Они бросились к месту, где стоял шатер. Оттуда неслись громкие крики и шум борьбы. Соня оказалась права: жадность Удода, не захотевшей снабдить никого из своих мечом или саблей, дорого обошлась троим мальчишкам. Их неподвижные тела виднелись почти у самого костра. Но силы все-таки были неравны — пять человек, не вполне очнувшиеся со сна, пусть и неплохо вооруженные, против десятка ловких, умеющих работать кинжалом молодых разбойников.
Главарь, услышав вопль раненного Косым дозорного, не раздумывая, кинулся на другого, а подоспевший Гафур добил бешено сопротивляющегося караванщика. Но спасая главаря, он подставил спину выбежавшему из шатра воину. Парнишка только и успел, что обернуться… Его тело лежало среди тех, кому сегодняшней ночью повезло меньше всех, а лицо было располосовано мечом. Соня узнала беднягу лишь по одежде.
Девочке на мгновение стало жаль его, хоть он всегда и задирал их, городских, да и вообще казался ей весьма неприятным, злобным типом. Потери шайка понесла из-за того, что несколько замешкались те парни, в чью задачу входило перебить караванщиков, отдыхающих в шатре. Главарь, возбужденный и довольный, властно отдавал распоряжения:
— Быстро собирайте поклажу! Где эти, с лошадьми?
Соня, поймав в отблеске костра его взгляд, внезапно поняла, что Удод нимало не огорчен гибелью своих подельников. Его сейчас занимали только размер добычи и стремление поскорей покинуть разоренную стоянку.
— Почему не дождался третьего свистка, засранец? — напустился он на Косого.
— Понимаешь… — начал оправдываться Талгат, — он сам…
— Молчать! Завтра разберемся! Присоединяйся к остальным! А ты, — он кивнул Соне, — побудь рядом, может быть, еще понадобишься. Мальчишки, подгоняемые криками Удода, носились как нахлестанные, подготавливая к перевозке вьюки и упряжь.
— Клык! Клык! — крикнул Удод.
Бегущий мимо них Волчий Клык резко остановился.
— Проверь у всех карманы и кошельки! — Приказал главарь. — И у наших тоже, — усмехнулся он, и в его глазах Соня вновь уловила зловещий блеск, — им ничего больше не понадобится. Лошади, где лошади? — снова заорал он.
В тот же миг послышался топот копыт, и на поляну влетели верхами Хункар и трое других, каждый вел за собой в поводу двух-трех коней.
— Не торопишься, растяпа! — Предводитель шайки раздраженно накинулся на Хункара.