Тюк и Волчий Клык стремительно рванулись со своих насестов. Схватив Удода за руки и за ноги, они проворно поволокли тело к выходу.
— Стойте! — Соня подошла к ним, выдернула клинок из раны.
Вытерев его об одежду убитого, она кивнула парнишкам и повернулась к Хункару:
— Вот и все, — произнесла она так буднично и просто, что у Хункара по спине пробежал противный холод. — Ты никому ничего не должен.
— Прав был Талгат, — переведя дух, сказал старший брат, — ты, Соня, настоящая змея… Рыжая змея, — добавил он, и впервые за последние дни на его губах показалась слабая улыбка.
Когда они вошли во двор, отец вновь ждал детей у порога.
— Я ведь тебе ясно сказал: не дальше дома твоей подружки, — устало произнес он. — Мое терпение иссякло. Иди за мной.
Соня поспешила следом и увидела мать, держащую лист пергамента.
— Ну, вот и все! — почти теми же словами, что Соня произнесла чуть раньше, приветствовала ее Сиэри. — Наконец-то я смогу вздохнуть спокойно.
Девочка вопросительно посмотрела на нее, потом перевела взгляд на отца.
— Мой старый знакомый прислал письмо — кивнул отец на пергамент в руке жены, — он приглашает тебя пожить у него.
— Где это? — не поняла Соня.
— Поедешь в Хауран, — сказал Келемет, и по его голосу Соня поняла, что этот вопрос решен окончательно и любые споры бесполезны. — Поживешь там год или два. Обучишься всему, что стоит знать приличной девице. Маади был не последним человеком в столице, а уж в провинции и вовсе стал важной персоной. Кстати, у него дочь твоих лет, — продолжал отец. — Подружишься с достойными людьми, а не с теми шалопаями, с которыми водится твой брат. Так что собирайся. Завтра отправишься в путь…
— Но я не хочу уезжать отсюда, отец! Как же мы расстанемся? — Неожиданно даже для самой себя Соня хлюпнула носом. — Я вас всех так люблю, да и мама будет переживать…
Сиэри растерялась от подобных речей строптивой девчонки, и на ее глаза навернулись слезы.
— Келемет, — повернулась она к мужу. — Может быть…
Тот не дал ей договорить и твердо произнес;
— Соня уедет. — Он устало повернулся к дочери и улыбнулся. — Пойми, малышка, это тебе не в наказание… хотя ты его вполне заслуживаешь! И не простая прихоть… Маади прислал мне письмо неспроста. Он сообщает тревожные вести. Мы с матерью вынуждены отправить вас, тебя и Алну, подальше отсюда: времена наступают неспокойные. А в Хауране пока все мирно…
Соня кивнула. Хотя она не вполне понимала намеки отца, но привыкла, что Келемет всегда знает, о чем говорит. Девочка напряженно ждала Продолжения.
— Ална завтра уедет в свой храм, к сестрам, — в глазах Келемета, как показалось Соне, промелькнула смешливая искорка, но тут же исчезла, уступив место озабоченности, — а мы с мамой и с мальчиками будем пока управляться тут. Ну а там видно будет. Всякое бывает, — вздохнул он, обведя семейство глазами. — Так что иди, Рыжая, собирай вещи. Ничего не поделаешь, дочка.
Когда на следующее утро несколько всадников по извилистой тропе взобрались на перевал и весь Майран оказался перед ними как на ладони, один из верховых, обернувшись к Соне, бросил:
— Посмотри на свой город, девочка! Неизвестно, когда увидишь его в следующий раз.
— Очень даже известно, — возразила Соня. — Отец сказал: следующим летом я смогу на пару лун вернуться домой, навестить их.
Сама она не очень верила в то, что так и будет: в прощальных словах отца Соня уловила скрытую тревогу и невысказанное предостережение. Но девочке не хотелось выказывать слабость или сомнения при посторонних…
— Ну, тогда конечно. Келемету можно верить… — Мужчина сумрачно усмехнулся в бороду и тронул коня: — В путь!
Соня все же повернулась взглянуть на город, и на мгновение ей стало немного грустно: окончились ее дни среди лихих майранских мальчишек. Стало жаль пропавшего средь бурных волн Талгата и других, кому больше не радоваться солнцу и соленому запаху моря… Но грусть промелькнула мимолетным облачком и уступила место новым надеждам.
Девочка тронула поводья и поскакала вслед за спутниками, ни разу больше не оглянувшись.