— Это почему? — слегка опешил забияка.
— Собаки учуют тебя раньше, чем мы выйдем отсюда…
— Не понял…— угрожающе протянул Гафур.
— Помойкой воняешь,— доходчиво объяснил Талгат и отодвинулся на всякий случай подальше. — Недаром ведь ваши лачуги называют Ослиной помойкой.
— Сам ты из помойки! — зло прошипел Гафур.— Вот сейчас как врежу тебе!
— Попробуй,— усмехнулся Талгат, который был на полголовы выше своего противника.— Я тебе сам так врежу, что будешь лететь, кувыркаться и мечтать — скорей бы стенка!
— Ну, давай! — с угрозой протянул парень, но на решительные действия все же не решился. Однако, чтобы не потерять лицо, через мгновение продолжил: — Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь!
— Ручаешься, не ручаешься, какое мне дело,— усмехнулся Косой.— Чище не сделаешься. Все равно несет от тебя помойкой.
Гафур в ярости заскрипел зубами и начал подниматься со своего места. Остальные, развалясь на всяком хламе, который был в изобилии навален повсюду, с интересом наблюдали за тем, чем закончится разгорающаяся ссора. Перепалки между городскими и Гафуром были делом обычным и почти всегда кончались дракой, если рядом не было Удода.
— Дай ему, Гафур как следует,— лениво подзадорил Волчий Клык.— Уж больно стал важничать Косой.
Задира, смерив Талгата взглядом, направился было к нему, но Косой встал и прыгнул на Гафура прежде, чем тот успел нанести удар. Кулак Талгата просвистел рядом с ухом уклонившегося противника, и они налетели друг на друга, как разъяренные петухи. Гафур вцепился в рубаху Косого и рванул что есть силы в сторону. Раздался треск разрываемой материи и истошный вопль Талгата:
— Ах ты, паршивец! Рубаху порвал!
Он двинул Гафура в ухо довольно-таки чувствительно, потому что тот на мгновение отпустил Талгата, но, быстро оправившись от удара, ответил коротким и резким тычком под ребра. Талгат охнул и согнулся пополам.
Гафур что есть силы размахнулся, чтобы ударить Косого по шее, но тот успел уклониться и в свою очередь попытался ногой попасть противнику в то самое место, куда несколько дней назад успешно врезала Удоду Соня. Но, в отличие от рыжей шельмы, Косой промахнулся, и противники, сцепившись, покатились по грязному полу, рьяно осыпая друг друга ударами.
Размахнуться, как следует, не удавалось, и тычки мальчишек не причиняли обоим особых неприятностей. Под громкие вопли собравшихся, катаясь в пыли, они продолжали тузить друг друга, обмениваясь попутно смачными ругательствами.
Зрители возбужденно вопили, подзадоривая дерущихся. Никто не пытался ввязаться в драку: по неписаному закону шайки это было дело тех, кто ее затеял. Все настолько увлеклись зрелищем, что никто, кроме Сони, не заметил вошедших Хункара и Удода.
Главарь некоторое время с интересом наблюдал за потасовкой; мальчишки, наконец, увидев его, притихли. Главарь отвесил каждому из катающихся под его ногами по хорошему пинку и громко выругался. Гафур с Талгатом вскочили на ноги, отряхиваясь, потирая ушибленные места, и воззрились на Удода.
— Я же сказал, что не потерплю этого! — Предводитель влепил провинившимся еще по одной здоровенной оплеухе.— На место!
Драчуны, как побитые собаки, поплелись к своим ящикам. Удод прошел несколько шагов и увидел, что его персональное кресло занято — и не кем иным, как рыжей девкой! — на мгновение замер в замешательстве. Соня, выждав не много, усмехнулась и встала:
— Принес? — спросила девочка у главаря, словно тот был ее подчиненным.
— Принес…— не обращая внимания на ее ухмылку, ответил Удод, усаживаясь на свое место.
— Ну-ка! — небрежно кивнула Соня Гафуру.— Подвинься!
Тот беспрекословно потеснился, и она присела на крышку разбитого сундука. Мальчишки захихикали.
— Тихо! — гаркнул главарь.— Всем причитается по два золотых. Кто хочет получить мелочью, могу разменять.
Это была обычная уловка Удода. Куда пойдешь с золотым, на который можно купить целого барана? Особенно если такую монету увидят в руках обитателя Ослиной пустоши или, того хуже, сопливого мальчишки. Серебро еще куда ни шло, но за размен главарь брал мзду. Протестовать никто не решался, все с этим давно смирились. Можно было, конечно, обратиться к меняле, тот не будет задавать лишних вопросов, но за размен возьмет еще больше.
— Начнем с тебя,— главарь кивнул Хункаpy, — подходи!
«Богатый! — присвистнула про себя Соня.— Чтобы скрыть свою неудачу, ему пришлось здорово раскошелиться! Вон ведь нас сколько…»
— Мне не разменивай! — небрежно кивнула она, когда подошла ее очередь.— Давай золотом.
Все разинули рты, а Удод, скривившись, вытащил откуда-то пару золотых туранских монет и нехотя протянул Соне. Она попробовала монеты на зуб с бывалым видом, хотя золото в руках держала впервые в жизни, и небрежно спрятала в маленький кожаный мешочек, который болтался у нее на шее.