— Да будет тебе,— фыркнула Соня,— ну проговорился, с кем не бывает… Уже забыла, как его зовут. Не беспокойся, я умею молчать.
— Так вот,— продолжал Рашмаджан,— утром в город прискакал погонщик, весь окровавленный, еле в седле держался. И рассказал, что на наш караван напали аквилонцы. Почти всех перебили, а товар забрали. Повезли, наверное, в Замору.
— Аквилонцы? — переспросила Соня и топнула ногой.— Ненавижу этих собак!
— Кто их любит? — отозвался отец Талгата,— Им давно пора как следует пощипать перья! Да, собственно говоря, Келемет тогда им показал… Он разъярился, ведь у него увели товар из-под самого носа. Мы сразу помчались в погоню, времени собирать людей недостало, и нас оказалось всего семеро. Это против полутора десятков рыцарей в броне… и хорошо вооруженных к тому же,— добавил он.
— Как же вы сумели? — Соня вся подалась вперед, не отводя взгляда от рассказчика.
— Мы — гирканцы,— самодовольно усмехнулся Рашмаджан. — Лук и аркан — ничего больше и не требуется. Я, знаешь ли, сам неплохой лучник, но такое видел впервые в жизни. — У него округлились глаза, как будто отец Талгата заново испытывал охватившее его некогда чувство изумления.— Мы догнали самодовольных болванов к полудню, Келемет с ходу закричал, чтобы те вернули нам верблюдов и товар. Аквилонцы лишь приостановились и захохотали… Конечно, они же видели, что нас вдвое меньше… Но что потом началось! — Рашмаджан, словно большой толстый кот, зажмурил от удовольствия глаза. — Я только успевал подавать стрелы твоему отцу, а он стрелял с поразительной скоростью в коней аквилонцев. Да так точно, что несчастные животные валились, как подрезанные стебли. Никто не успел и глазом моргнуть, а половина рыцарей уже валялась на земле, пытаясь выбраться из-под рухнувших лошадей. Остальные из наших, набросив арканы, стащили с седел неповоротливых вояк. Против нас, гирканцев, не особо повоюешь! — гордо заявил он.— Все произошло так быстро, что эти закованные в железо остолопы не успели даже мечи вытащить из ножен. Мы их добили дубинами, словно куропаток.— Рашмаджан залился дробным смехом.
— А Маади? — напомнила Соня.
— Ах, да…— Ее собеседник утер выступившие от смеха слезы.— Беднягу длинным ремнем привязали к верблюду. Аквилонцы прихватили нашего товарища для потехи, чтобы посмотреть: успеет ли тот за ходом отряда и сколько протянет без воды и пищи. Еле мы его потом выводили… Сама понимаешь, он на всю жизнь запомнил, как твой отец спас ему жизнь.
— Ненавижу их! — еще раз повторила Соня. — Я бы этих аквилонцев… всех…— Она с силой ударила по столу маленьким кулачком.
— Придет время,— согласно кивнул Рашмад! жан,— и гирканцы покажут Золотому льву, кто истинный хозяин всей Хайбории. Еще попляшем на благородных костях!
Соня сидела не шевелясь. Она в свое время не до конца поверила рассказу брата, но теперь все встало на свои места. От услышанного кружилась голова и темнело в глазах. Подумать только, ее отец — грабитель, воин, герой, а она до сих пор так мало знала о нем!
Рашмаджан тоже сидел задумавшись. Казалось, только вчера его колени сжимали бока горячего скакуна, горячий ветер бил в лицо и ладонь ощущала привычную тяжесть сабли. Степь, бьющая черед край сила, молодость… Лицо Рашмаджана разгладилось, и он почти с нежностью посмотрел на разбудившую в нем воспоминания рыжую девчонку.
— За то, что сделал для меня твой отец, — торжественно сказал он,— ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь! Любую… Только — его лицо опять приняло умоляющее выражение,— прошу, не выдавай меня Келемету!
— Я обещала,— повела плечом девочка,— чтя никому не скажу, значит, так и будет!
Соня повернулась к двери и пошла к выходу, не оборачиваясь на притихшего Рашмаджана.
«Каким человеком был мой отец! — восхищенно и гордо повторяла она про себя.— Я сделаю все, чтобы походить на него!»
Глава IV
Дни катились один за другим, как обычно, но после разговора с Рашмаджаном девочку не покидало смутное и тревожное желание совершить что-либо достойное дочери такого великого человека, ее отца. Соню томили неясная тоска, нетерпеливое желание действий и жажда приключений.
По ночам она лежала без сна, раздражаясь дарящим вокруг покоем и легким посапыванием спящей рядом старшей сестры. Придумывала сотни способов расправы со своими врагами.
Правда, пока особых противников у нее не было. Удод, казалось, совсем забыл о том, как Соня опозорила его. Красочный рассказ Талгата о Сонином кинжале в горле дозорного, убедил главаря: девчонка не промахнется, если почувствует опасность.