— Это из-за глаз… Такая мода пошла, все стараются походить на американок. Операция несложная, её многие делают, особенно подобные мне…
— Теперь узнаю, и вы теперь…
— Проститутка, — спокойно ответила Хироко, — уличная. Нас называют «пан-пан».
Невозмутимый тон Хироко вызвал у Ичиро злость.
— Вот как? Значит, вы, Хироко, укрепляете взаимопонимание с амеко, выполняете государственную задачу?
Глаза женщины затуманились.
— Не надо, Эдано-сан, — печально продолжала она. — Вы же умный человек. Просто я оказалась слабовольной и не смогла покончить с собой… Когда вернулась на родину, поступила в американский госпиталь; там познакомилась с одним лейтенантом. Поверила ему, год прожила с ним, родился ребенок. Потом его перевели в Америку, он обещал взять меня с собой, но… А жить надо, родственники от меня отказались.
— Извините, Хироко, я понимаю… Я не хотел вас обидеть.
— Да разве я одна? Нас много. А обидеть… Мы тоже защищаемся.
— Вы?.. Защищаетесь?
— Да, — в голосе Хироко послышалась нотка гордости. — От хулиганов и разных других…
Эдано недоверчиво посмотрел на её маленькую, щуплую фигурку.
— Мы объединяемся в группы. У нас есть свой босс, и его парни не дают нас в обиду. Конечно, мы платим, и даже дорого. Но, простите, Эдано-сан, я остановила вас не для того, чтобы пожаловаться, — у каждого своя судьба. Я хотела спросить, узнать… где сейчас Адзума-сан? Я его любила.
Эдано растерялся: падшая женщина всё ещё помнит о любимом! О его друге!
— Его нет, Хироко, он погиб.
— Погиб? — Губы женщины задрожали. — Я буду молиться за него, Эдано-сан, поверьте, — она достала платочек, чтобы вытереть навернувшуюся слезу, — мне очень горько, что после моей смерти наши души не окажутся вместе…
Ичиро стоял, не зная, что делать; ему по-человечески было жаль Хироко, жизнь которой так надломилась. Ведь даже вера в то, что она встретится в загробном мире с человеком, которого любила, и та была растоптана. Но и стоять с ней дольше становилось неудобным: прохожие иногда бросали в его сторону любопытствующие взгляды.
Женщина, видимо, поняла состояние Ичиро:
— Извините, но я не могла не остановить вас. Это получилось так неожиданно. Спасибо за любезность.
Она церемонно поклонилась Эдано и торопливо пошла от него, затем снова вернулась:
— Простите, Эдано-сан, может быть, мне и не следовало это говорить, но вы тогда были несправедливы к Ацуко. Полковник Такахаси ничего от неё не добился, и у Ацуко были большие неприятности в магазине. Она любила только вас…
Эдано медленно двинулся к улице. Радостное настроение сменилось раздумьем над тем, что открылось ему после встречи с Хироко. Он даже забыл, куда идет, механически сворачивая с улицы на улицу, и опомнился только тогда, когда оказался около порта и попал в толпу грузчиков. На их плечах лежали кабури — рваные матерчатые подушки, предохраняющие тело от острых углов ящиков и грубой рогожи тюков. Головы были обвязаны полотенцами, чтобы потные, слипшиеся волосы не лезли в глаза, не мешали работать. Даже без груза на плечах их фигуры сутулились, а ноги, обутые в старые, серые от пыли туфли, шаркали по асфальту. Это были крепкие, выносливые парни, без единого грамма лишнего жира. Они прошли мимо Эдано тесной группой, насупясь и не уступая дороги.
Около автомашин Эдано никого не увидел, только в кузове «студебеккера», на котором он приехал, продолжал похрапывать его напарник.
Он снова побрел по городу в поисках магазина, ресторанчика или харчевни, где можно было бы поесть подешевле. Свернул на незнакомую улицу и попал в толпу, которая глазела на процессию. Ичиро в недоумении остановился: по центральной части улицы неторопливо шла группа прилично одетых мужчин и женщин. В руках их были флажки «хи но мару»[39] и бумажки с текстом. На мотив песни «Боевые друзья» они нестройно и гнусаво тянули:
Продолжая недоумевать, Ичиро узнал из песни, что позже в доме её героини обвалилась крыша, умерла мать, а старшая сестра отправилась в чужие страны, и сирота лунными ночами, когда в небе летят гуси, выходит на улицу и ждет, не вернется ли сестра. Процессию замыкало десятка два людей, одетых в жалкие отрепья.
— Кто это, уважаемый? Крестьяне? — не выдержав, спросил Ичиро у стоящего рядом мужчины в куртке со следами масла и металла.
— Крестьяне? — хохотнул тот. — Помещики. Они считают, что им мало заплатили за землю, и идут в префектуру требовать надбавки. Вот пауки!