Разглагольствования помещика действительно начали надоедать Кроссу, но подполковник решил быть терпеливым — его собеседник был с ним более откровенен, чем другие. Только теперь Кросс начал понимать всю сложность поручения полковника Дайна. «Старый чурбан, — мысленно ругал он шефа, — ну чем ему помешали те два япса? Что они, хуже других мешки и ящики таскали?»
— Но все же, — решил он ещё раз уточнить, — неужели на самом деле в здешних деревнях нет свободных рук?
Помещик схитрил:
— Видите ли, господин подполковник, в нашей деревне, например, почти всей землей раньше владела наша семья и семья уважаемого Иноуэ-сана, и я мог бы указать пальцем на каждого, кому нужна была работа. Теперь же, после реформы… Люди стали другими, меньше считаются с законами. Даже те, кто не прочь бы пойти работать к вам, побоятся. Кому хочется быть избитым? Даже вся полиция нашей префектуры не сможет обеспечить их безопасность. От соседей не спрячешься. Потом профсоюзы… Вы помните, сколько во время праздника у вашей базы собралось пришлого народа?..
Подполковник уехал, и хозяин еще долго смотрел вслед его машине, не скрывая откровенного злорадства. Пусть амеко знают, как подрывать извечные порядки. А если забастовка продлится долго, можно будет найти крепких батраков и подешевле.
* * *
Через день у ограды базы появились полицейские патрули. Они отогнали от ворот пикеты забастовщиков. Рабочие беспрекословно подчинились — комитет строжайше предупредил их, чтоб не поддавались ни на какую провокацию. В деревнях и поселках специально выделенные агитаторы рассказывали о целях и причинах забастовки, призывали крестьян поддержать земляков-забастовщиков. Те охотно откликнулись на призыв, тем более что в последнее время распространился слух, будто американцы хотят расширить базу за счет крестьянских полей. Забастовку обещали поддержать рабочие Кобэ.
За пять лет весь персонал базы — от солдата до её командующего полковника Дайна — привык, что вся черная работа делается руками японцев. А тут возникли сотни самых неожиданных проблем: исчезли грузчики, ворочавшие груды тюков, — теперь тяжести легли на плечи янки; в мастерских замерли станки — не нашлось специалистов; солдаты сами взяли в руки метлы — прибирали территорию, чистили уборные; в офицерском клубе исчезли искусные повара, услужливые официанты; даже «пан-пан», всегда готовых к услугам янки, словно ветром сдуло из окрестностей базы. Более туго, многие поставщики свежего мяса, зелени и фруктов стали опасаться выполнять заказы американских интендантов. Даже Рябая, вздыхая и проклиная в душе забастовку, делилась своими опасениями со старостой: «Очень, очень неприятно. Такие убытки! Но разве можно рисковать? Я женщина одинокая, а от забастовщиков всего можно ожидать. Тот же Эдано — он был камикадзе, разве ему известен страх? Я знаю, что такое пожар… Конечно, у меня всё застраховано, но… Они могут поставить пикеты у моего дома».
Староста, как мог, успокаивал помещицу и намекал, что его старший сын способен обеспечить её безопасность, но Рябая пропустила эти намеки мимо ушей и ушла с твердым намерением держаться в стороне.
* * *
Полковник Дайн рвал и метал. Сопротивление японцев для него было неожиданным. Он назвал подполковника Кросса мямлей и рекомендовал ему стать смотрителем сиротского дома, что якобы больше соответствует его натуре. «Вам даже торговлю кока-колой нельзя доверить». Но самым неприятным для Дайна было внимание газет к забастовке. Падкие на сенсацию журналисты пытались получить у него интервью. Он категорически отказался, но корреспонденты компенсировали его отказ подробными беседами с рабочими, и те очень охотно разъясняли причины забастовки. На страницы газет попали факты, весьма неприятные для полковника. Всплыла и история гибели Намико. Газета писала об этом ехидно, витиевато, с намеками, формально обвиняя забастовщиков в отсутствии патриотизма:
«Нам непонятно, почему наши соотечественники, безропотно работавшие сверхурочно в годы войны, теперь отказываются поступать так же? Ведь дело идет об укреплении боеспособности оккупационных войск, которые стоят на страже нашей родины…
Разве офицеры и солдаты императорской армии были более тактичны в обращении с населением?
Тот же лейтенант Майлз прекрасно демонстрировал закалку и выносливость своих коллег. После дозы спиртного, которую принимал господин лейтенант, любой наш соотечественник не смог бы пошевелить пальцем и ему потребовалась бы помощь врача. Но господин лейтенант даже управлял своим «джипом» на изумительной скорости, преодолевая любые препятствия. То, что одним из подобных препятствий стала беременная госпожа Эдано, является, как установила наша полиция, следствием её собственной неосмотрительности. Она неоправданно полагала, что обочина дороги предоставлена для пешеходов. Так действительно и было в прошлом, но теперь, когда появилась более современная американская техника и такие закаленные люди, управляющие ею…