— Как ты думаешь, что мне от тебя надо? — задал вопрос влиятельный родственник. — Из-за чего я побеспокоил свою старость?
Генерал только вежливо улыбнулся и развел руками.
— Ты уверен, что здесь нас никто не услышит? — спросил старик.
— Конечно, дорогой дядя. Я сам выбирал кабинет. Мой адъютант — сын моего управляющего в Фукуоке. Человек преданный.
— Ну так расскажи мне, что у вас тут творится?
Генерал удивился. Ведь в столице известно о положении на Филиппинах! Или там скрывают истину от деловых кругов? А может быть, Ямасите уже не доверяют?
— Не хитри, племянник, — снова заговорил старик. — Будь откровенен!
— Вам, конечно, известно, дорогой дядя, что двадцать второго сентября главная ставка с высочайшего одобрения государя приняла решение сделать Филиппины местом решающей битвы. Были приняты четыре варианта операций, и план получил наименование “Сёгоку-сакусен”. Главными силами является здесь 14-я армейская группировка, которой командует генерал Ямасита Томофуми. Но что огорчительно — штабом экспедиционных войск и главной ставкой высказываются разные точки зрения на ведение предстоящих операций. Генерал Ямасита считает, что главное сражение произойдет на суше, здесь, на Лусоне, а главная ставка делает упор на победу в воздухе. У морского генштаба своя особая точка зрения.
— А ты как считаешь, племянник?
— Слава генерала Ямасита — завоевателя Сингапура — велика, но, по моему скромному разумению, на этот раз он неправ. Если бы мне дали достаточно самолетов, подчинили все наличные силы, я бы не допустил высадки янки на Лейте.
— Вот как? — иронически переспросил старик. — Ну, а что происходит на Лейте?
— На Лейте?
— Да!
Генерал подошел к карте на стене.
— Главная ставка дезориентировала нас в сроках возможной высадки. Нас уверяли, что янки попытаются высадить десант на Минданао не раньше января будущего года. А они уже двадцатого октября залезли в самые печенки архипелага, высадившись на Лейте.
— Что же армия и флот? — продолжал допрашивать старик.
В голосе генерала послышалось раздражение.
— Флот получил приказ: атаковать врага всеми силами с верой в небесное провидение. Но наши летчики правы, когда говорят: “В мире существуют три совершенно ненужные вещи: египетские пирамиды, Великая китайская стена и японский линейный корабль “Ямато”.
— И ты так думаешь?
— Я, дядя, полагаю, что, если бы мы вместо двух-трех линкоров построили ещё две-три тысячи самолетов, было бы лучше. Вспомните, как наши эскадрильи в начале войны легко потопили два английских линкора — “Рипалс” и “Принц Уэльский”.
— Ты забываешь, — напомнил гость, — что наша семья владеет солидным пакетом акций в судостроении, в авиационную же промышленность даже мне не удалось протолкнуться!
Кёдзи смутился: эти соображения не приходили ему в голову. Старик смотрел и посмеивался над племянником.
— Так что же на Лейте?
Генерал начат нервничать.
— Второй флот не выполнил задачи — не смог уничтожить американского десанта. Были потеряны корабли “Атаго”, “Мая” и линкор “Мусаси”. “Ямато” получил торпеду. Вице-адмирал Курита оказался слаб духом.
— А твои камикадзе?
— Ударные отряды специального назначения?
— Да. Ты ведь за них все время ратовал. В Токио это знают.
— Так точно, дядя. Только нация Ямато способна на такой патриотический подвиг. Только высокая преданность сынов его величества…
— Опять ты отвлекся, племянник! — перебил старик. — Откуда у вас, военных, это пристрастие к речам?
— Простите, дядя, но мои патриотические чувства…
— Вот о чувствах и поговорим. Иди сюда, садись! — и он указал на стул возле себя.
Генерал повиновался, стараясь угадать, что может от него понадобиться властному старику.
— Ты человек неглупый, — медленно проговорил гость, — хотя не особенно дальновидный и слишком красноречивый, — ещё раз уязвил он хозяина. Помолчав немного, старик тихо сказал: — Неделю назад погиб Масао!