— Он тать-душегуб, — процедил Яромир сквозь зубы.
— Волковой я зовусь вообще-то, — улыбнулся Соловей. И чем сильнее Яромир хмурился, тем шире становилась его улыбка. — Здрав будь, воевода. Давненько не виделись.
— И век бы не видаться, — буркнул Яромир. Клинок от горла Соловья он под гневным взором Тайки все-таки убрал, но вкладывать меч в ножны пока не спешил. — Хороши у тебя друзья, нечего сказать. Ты хоть знаешь, что…
— Знаю. Душица мне все рассказала. И дала слово, что не будет больше докучать тебе и дедушке. Ну, по крайней мере, пока мы не победим Доброгневу. Еще и помочь обещала.
— Дедушке? — Соловей изогнул бровь. — И кто же у нас дедушка, лиса-краса?
— А дедушка у нас — царь, — ответил за нее Яромир.
Тайка скрипнула зубами — ну чего он лезет!
Разбойник аж присвистнул:
— Вот это поворот! Много же ты нам не досказала, лисичка-сестричка.
— У тебя еще и кличка появилась?! — фыркнул Яромир. — Довольно паршивая, надо сказать.
— Ну начинается… — Девушка закатила глаза. — Чем тебе лиса не угодила?
И в тот же миг догадалась: не лиса, а Лис! Так вот почему дивий воин так к ее прозвищу прицепился.
— Ты серьезно не понимаешь?
— Да все я уже поняла!
— И что ты поняла?
Пф, вот и стоило так скучать, мечтать о встрече? Поначалу-то Тайка его даже обнять на радостях думала, а теперь ей больше хотелось расквасить дивьему воину нос.
— Вижу, вы нашли друг друга. Может, я пойду? — Соловей пригладил русые вихры и, по-прежнему улыбаясь, попятился.
— Иди, конечно, — кивнула Тайка, а Яромир одновременно с ней рявкнул:
— А ну-ка стой!
Они снова злобно зыркнули друг на друга, и девушка, сжав кулаки, выпалила:
— Своей дружиной командуй, воевода! Прошли те времена, когда я тебя слушалась.
Яромир так опешил, что не сразу нашел что сказать. Соловей, конечно, воспользовался заминкой — нырнул в кусты и уже оттуда напоследок усмехнулся:
— Я передам от тебя привет Душице!
И исчез. Одежка-то у волкобоев была что надо: зеленая с коричневым — получше любого камуфляжа.
Дивий воин, не скрывая досады, вложил меч в ножны.
— Ну вот, упустили преступника.
А потом взял Тайку за руку и потащил за собой — туда, где виднелся просвет между деревьями. Пушок гордо реял над их головами, указывая путь.
— Ты меня совсем не слушал, Мир? Они теперь на нашей стороне. Ну, то есть не на дедушкиной, а на моей. — Девушка решила, что ни за что не позволит замять эту тему.
— Еще скажи, ты теперь Душице приказывать будешь! Она ж никого не слушает! Своевольная девица.
— Вот именно, поэтому не приказывать, а договариваться. — Тайка на всякий случай не стала уточнять, кого это Яромир назвал своевольной: ее или все-таки атаманшу.
— С волкобоями? А чего сразу не с волками?
— Если понадобится, то и с волками договорюсь! Я просто пока не пробовала.
В лесу вдруг стало неожиданно тихо, даже лесные птицы перестали петь, а Яромир, остановившись, выпустил ее руку.
— Ох, зря ты это сказала, дивья царевна. Мать-волчица все слышит.
И так веско он это произнес, что у Тайки по спине пробежали мурашки.
— Это та, что у дедушки на гербе? Ба говорила, что его род с белыми волками побратимствует. Тогда чего плохого? Пусть слышит. Я от своих слов не отказываюсь.
— Мала ты еще для таких дел… — вздохнул Яромир.
И вот тут-то Тайка его стукнула. Кулаком под дых, как дивий воин сам учил. Получилось не то чтобы сильно, но неожиданно. И, пока Яромир хватал ртом воздух, выкрикнула:
— Хватит! Я уже не ребенок, ясно?! — и сама зашагала к уже видневшейся впереди дороге.
Слезы душили ее, приходилось кусать губы, чтобы не заплакать. Пушок рванул следом, спланировал ей на плечо и тихонько замурчал на ухо:
— Так его, Тая! Все правильно сделала. Знай наших!
Дивий воин, опомнившись, бросился за ними. Он немного замешкался, пока отвязывал белогривого в яблоках коня от придорожной березы, поэтому догнал Тайку уже верхом, поравнялся, спешился и, перехватив скакуна под уздцы, заглянул ей в лицо:
— Ну, извини. Погорячился я. Ты бы хоть бабушке приснилась… Зеркальце же с собой?
— Да я еще толком не спала!
— И это весьма неразумно.
Тайка, фыркнув, отвернулась. Опять сплошные укоры! И это после всего, что они пережили вместе! Разве такого отношения она заслуживает?
— Ну постой же, дивья царевна! — Яромир схватил ее за рукав. — Прости, говорю тебе. Забылся. Потому что беспокоился за тебя очень. Ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда твою записку нашел? Думал, все, не увижу тебя больше.