Как-то мы с Игорем, без Любы, запускали на беговуху новичков - девчонок. Девчонки не могут держаться на ногах, даже на самых простых маршрутах. Застрянет подружка посреди стенки и плачет от обиды на себя и слабые ручонки.
На нас насмотрелась. У нас же на скале естественно, легко. Топ-топ ножками и полный порядок. Игорь предложил мне подлезть к ней и показать на месте, как дело делается.
- А кто страховать будет ? - я его спрашиваю.
- Ты там сто раз был. Без страховки слабо?
Ну, надел калоши и полез. Мне Люба показала, как подгонять калоши под ногу, как киперкой обматывать, чтобы не болталось лишнего. Искусство целое. Но когда калоши сидят на ноге плохо, на зацепах ноги не стоят совсем. Ты слишком сильно прихватываешься руками. А ноги у человека в десять раз сильнее рук.
Я лез осторожно. Страх чуть сковывал тело, ноги подрагивали. Но было уже так привычно. Я знал точно, что делать. Выбрался на карниз по самому простому выходу. Без этих там наворотов. Руки и так брались за зацепы сильнее, чем обычно. Девчонка встретила меня выпученными глазами. Похоже, ей еще страшнее. Губы сухие, потрескались от напряжения. Пот в глаза с бровей капает, а она отереть боится.
Я же приободрился. Когда веревка рядом - и привычнее, и уцепится на крайняк есть за что. Несколько раз показал, как сделать ту стенку и еще стоял на полке, когда она пошла вверх. Похоже, моя уверенность передалась и ей.
Потом весь вечер подружка смотрела на меня, как на героя, строила глазки. Необычное, но приятное ощущение.
Но Лесничества маловато. Хотелось большего общения с горами. Мужики там, в Талгаре, ходят на настоящие, суровые горы, а мы развлекаемся на мелких скалках. Трусилов предложил смотаться на Ким-Асар. А тут еще нашу жидкую компанию разбавил мой друг и одноклассник Ник-Дил. Я, получается, привел, лично.
Игореха непомерно высок ростом и от этого нескладен до безобразия. Скалолазание дается ему еще хуже чем мне. Когда он лезет, я вижу, как страх спутывает его по рукам и ногам. Он не может выйти самые простые участки. Зато Игореха компанейский парень и без звука признает мое первенство. Порядком надоело быть самым младшим и опекаемым.
Вышли от автостоянки на Медео и медленно подымаемся по старой асфальтовой дороге. Горы за спиной уменьшаются с каждым шагом, а впереди будто растут. Бесконечная история.
Пересохшая к концу лета речушка чуть тлеет белой струйкой на дне ущелья. Дело к вечеру, и спустя два часа на вздымающийся вверх склон прямо по курсу нашего движения упали отсветы красного заката. Погода будет хорошей.
Трусилов гордо вышагивает под настоящим абалаковским рюкзаком. Он добит чем-то под самый верх, хотя особого снаряжения нам не потребуется. Полный рюкзак - предмет особой гордости для каждого. Мы ревностно делим снаряжение и продукты, строго контролируя, чтобы поклажа товарища не оказалась тяжелей. Груз снаряжения - часть наших тренировок, а уступать хоть в чем-то я не намерен никому. Хотя бы тому же Витюле.
Дышится не слабо. Легкие слегка покалывают иглы разреженности воздуха. Топлива не достает. Так высоко в горах я еще не был. Запас моих сил тает удивительно быстро. Ник-Дил сдох окончательно и пялит рожу на воротник.
У девчонок рюкзаки до предела бутафорные, но и им не сладко. Мы трижды прокляли Трусилова за обещание скорой дороги. Оно не сбывалось. На что тот резонно отметил - вы со мной, а не я с вами.
Что тут поделаешь? Игорь действительно знал каждый из поворотов, так как точно предсказывал дальнейшее. Пришла ночь, а луна не появлялась как назло. Шлепали вверх, будто наугад. Крутая сыпучая тропинка средь одиноких елей тянулась куда-то к звездам, в нескончаемость.
Даже по моим меркам прогулочный поход весьма смахивал на крутую авантюру. Не оставалось никаких сил, а Игорь не обнадеживал скорым прибытием. В конце концов стали отдыхать чуть ли не через каждые двадцать метров.
Вдруг тропинка резко повернула вправо, разом прекратив подъем. И вовремя, кое-кто из нас уже не мог передвигать ногами. Метров через пятьдесят мы скорее ощутили, чем увидели в темноте приземистое, крытое жестью строение. Скрипнула откровенно несолидная дверца, и нас обдало теплом и запахом заспанных одеял и матрасов.
Накоротке отдохнули и подкрепились, съев по одной помидорке из общих припасов. Надо идти за водой. Нам с Трусиловым, а кому же? Вниз вела не тропа, а почти обрыв с нетвердыми кочками под ноги. Глубоко внутри в черноте ущелья призывно шумела речушка.
Ознобом кожи чувствую пустоту пропасти, но окружает вязкая темнота. Висим руками на колких кустах можжевельника. Кряхтит Трусилов, и ему не сладко. Хоть это утешает.
Умылись, напились от пуза, для уменьшения потребления воды на месте ночевки. Ведерца набрали до самых краев. Впрочем и я, и Игорь откровенно не надеялись дотащить их до верху в таком наполнении. И ближе к домику, когда силы покинули наши тела окончательно, мы обильно орошали кусты вокруг драгоценной влагой.
До дурноты пахло можжевельником. Мы то и дело терялись в неподатливых кустах, иногда находились, путались будто в паутине, но все же пришли. Остальные где-то нашукали дров, потрескивала угольками печка. В лабазе горела свеча, которая не освещала ничего кроме матрасов.
Но чай удался славный, с непередаваемым высотным ароматом и насыщенностью. Его не просто пьешь, он входит в тело как благость, насыщая клетки теплотой, возвещая каждой мышце, что мучения закончились, и можно расслабиться и отдохнуть.
Мы с Ником уложились не внутри, а снаружи. Тепло, зачем прятаться в душной, жестяной бочке? Специально разровняли площадку, притащили из лабаза матрасы и одеяла. Долго копошились, а улеглись и обнаружили, что сон убежал куда подальше. Может впечатлений слишком много. Или это запахи арчи (можжевельника) нас так взбудоражили.
Обнаружили отсутствие Трусилова. Пошли на поиски, вверх по наугад выбранной тропинке. Темные кроны елей неожиданно расступились, открыв небо.