Занятия заканчиваются в час, а то и в десять утра, халява, но прихожу домой вечером. Поел - и сразу на тренировку. Пока Ирину до дома проводишь, пока она меня проводит, и так по кругу.
А однажды я зашел к ней в дом, да так и остался. У Ирины добрая мама, она молчит, улыбается и не тревожит нас. У нее в доме мы почти одни.
19.
У нас прекрасный тренировочный зал в строительном техникуме. В нем как положено: и расписание тренировок на лобном месте висит, и с семи до полдесятого зал за скалолазами. Я почти отвык от горбуновской неприкаянности.
Братья Марковичи притащили высокий деревянный щит, обклеенный пятнышками наждачной бумаги. Тренажер называется. Ставим разный наклон и ходим вверх без рук. Отрабатываем скальное равновесие без скалы. Много растягивания и мало силовых упражнений. Точно, маловато. Зато есть баскетбол.
Тайком хожу на тренировки к Давыдовой. А Маркович ругается. Два тренера за баллы воюют, а я-то тут причем? Жизнь не стоит на месте, народ перемещается по кругу и попадает в разные ворота. В компании СКА появились младший Горбунов и Мархлевский. Конкуренции с Минбаевым не выдержали? Поездок и сборов не хватает?
В 'Енбеке' и так тесно. Тройка - Паша, Шура и Стас лишних не терпит. А Амиру на них плевать. Он на голову сильнее. Мест у них в сборной три, а мужиков выше крыши.
Юру Горбунова никогда спинной мозг не подводил. Загодя чует, к чему клонится дело. Им по девятнадцать, никакой техникум не поможет. Пора в армию, а куковать в военной части на Сахалине - занятие не из радостных. И вот Юрча (так тетки его обзывают, ласково) под широким крылом у Матери и в списках призывников СКА-12 на весну.
В секции появилось два клоуна, работающих в паре. Валера и Андрюха. Один черный, другой белый. Один язвит и хохмит, другой плачется в жилетку. А без Валеры Андрюха - душа парень, правда чуть тронутый на альпинизме. Ему кроссы нравятся, и мне он симпатичен.
Самойлов конфликтует с Юрчей, а Мархлевский для него вообще не мужик. Бывшие спартаки на него шумят, но от Сереги можно схлопотать по мордам. Горбунов младший уговаривает перейти в СКА Амирку, но тот не слушается. Его сюда и так возьмут - он чемпион Республики.
Хлопоты к Новому году дело приятное. А если его на Туюк-Су отмечать? То-то и оно, что вспотеешь. Гулять буду у Архиповых, но продукты таскал и для старшаков. Два дня угробили, вот сколько съедим.
Хотел завести в компанию (хоть на два дня) Ирину, да так и не понял, то ли она постеснялась, то ли Архипов не разрешил. 'Сборы, - говорит начальник, - для спортсменов'. А я что - не спортсмен?
За последние полгода Туюк-Су обрел вполне домашний вид. Окольными путями народ понастроил кучку домиков и домишек для горно-спортивных нужд.
Эрванд Ильинский окончательно пробил вопрос о передаче развалин альплагеря Туюк-Су альпинистам СКА-12. Архиповы выбрали бывшую баню. Она неплохо сохранилась, да мы подработали. Живи и не кашляй, тепло круглый год.
Для альпинистов подняли из руин аж три дома. Кустарно, аляповато, в основном из подсобных материалов, но каждой компании по комнатенке. А тут и киношники подкатили. Чуть выше лагеря, на площадке поворота выстроили "Отель погибшего альпиниста". Замечательное название, для фильма конечно.
По ночам светились прожекторы, доносилась ругань по мегафону. Белые лучи прорезали тьму и выхватывали куски заиндевелых скал, нахмуренных сосен. В этой праздничной суете есть что-то нереальное, лишнее, но она притягательна.
Походы по гостям, катания на санках, лыжах, самокатах в общей куче расцвечивают время непрерывной чередой встреч, общения, новизны. Я будто заново перезнакомился с целой толпой народа. Отсутствие соревновательной гонки неуловимо меняет моих друзей. Расслабленность предполагает откровение. Исчезновение рангов и разрядов заставляет оценивать друг друга по иному, проще и четче.
Четыреховатое движение в горной высоте распирает легкие, заставляет дышать полной грудью, жить на все сто. Любая работа как тренировка, а тренировки - игра взахлеб, наперегонки.
В самый момент кульминации, вечером тридцать первого, Космачев привез Наталью. Вот так неожиданность. Она будет с нами оставшиеся десять дней.
Наталья неуловимо изменилась. Будто разом стала старше, спокойнее, притягательней. Какая-то мягкая нотка печали подкрашивает каждое ее слово, поступок, взгляд. В ней все совершенно, она как высота, до которой не добраться, а можно, задрав голову, смотреть, смотреть и смотреть.
Мы поздоровались даже не коснувшись друг друга рукой. А потом начался праздник, и время смешалось, закружило нас в общем хороводе, который развеял лед встречи, как дым.
Кружась в танце новогодней ночи, в темноте, подсвеченной искорками елочных огней, я вдруг поцеловал ее в губы. И она ответила мне. Из ее карих глаз разом вылился весь поток безысходности, так наглухо разделивший нас. Мы стали одним целым. Все та же, четыреховатая череда захватила время в свои мягкие лапы, сжала нас в тесноте, завертела в вихре.
Мы опять очутились в нашем мире, интерес стал общим, дыхание одним. Я не отхожу от нее ни на шаг, да и Маркович ставит нас в двойку, пару, одну команду.
На тренировках Наталья выкладывается на двести процентов. С ней в связке работать, еще пожалеешь. Мне же наоборот, от резкости уходить надо. Холодной головы не хватает, завожусь слишком быстро. Вот и дергаемся, как два попугайчика на пружинках. Кто кого перекричит. Но не ссоримся, я не могу.
И станет тайное явным. Так оно и есть. Когда в зал, где тренируются дети, приходит мужчина, секрет его появления скоро становится притчей во языцех.
Влад Смирнов невысок ростом, предельно подвижен и довольно говорлив. Он здорово отличается от неторопливости и основательности остальных альпинистов. Впрочем, откуда мне знать, какие они в деле? Я с ними на горы не ходил.