Выезжаем объединенной компанией из СКА-12: и архиповцы, и старшаки. Наши отношения весьма упростились, я почти равный. Самойлов уже не ехидничает, ему не до того. Говорит, если в этом году не выполнит КМСа, уйдет в альпинизм. Молчу, соболезновать глупо. На меня надвигается Шеф.
- Уяснил, почему не нужно тренироваться со взрослыми?
- Да. Мне было проще. Никто не давил, получилось само собой.
- Ладненько. Давай в том же духе. Не зарывайся, а спуску тебе Архипов не даст. Юниорствуй, - дружески подытоживает Шеф и хлопает меня по плечу.
Непривычно видеть улыбку на его лице. Преждевременная седина, сухие морщины, опытность, расчетливость, чего в нем только нет. Кажется, Шефа ничем не удивишь.
Ребятишки - архиповцы дружно жмутся в дальний угол, к своим маленьким рюкзакам. Они здесь чужие, а я родной, местный. Хочу ехать в машине с компанией Давыдовой. Тяну за собой младшего друга Димку Храмцова. Он стесняется. Да плевать, и мы вдвоем едем в головной машине.
Но на чемпионате города удивить новым достижением никого не удалось. В общем зачете попал в десятку, зато в парных гонках пятый. Даже КМСа подтвердил. Приятно чувствовать, что тот весенний старт не случайность.
Дюков успел побывать в войсках и вернуться в спорт роту. Тренируется во всю, как ломовая лошадь. Шатается по Или в рваном трико или ветхих плавках, загорелый до безобразия. Стартовал с ним в парной гонке, одну трассу выиграл, на другой застопорился. Он то второй, а я не в призах, обидно.
Володя Дюков - супергигант. Рост под сто девяносто, необычайная развитость мышц, рельефность, отточенность. В сочетании с загаром смотрится как рыжий негр. Но попробуй обзови, раздавит. Уже было, с Амиркой. Амирка тоже в СКА перешел, служить-то надо.
Служивый негр появился на Туюк-Су прямиком из Отара, злой и нервный. Жрал, что попало, почти непрерывно. Чай пил чайниками. Время от времени недобро щурился и вещал призывникам о нравах в рядах СА. В воздухе витал тухлый запах дедовщины. Но на нас он еще не кидался.
Обустраивался сибирский мужик с толком, с чувством, расстановкой. Барахла привез с собой аж три рюкзака под верх забитых. Комнатку в общем домике ему выделили. Он на стену портрет главнокомандующего в регалиях повесил, ну как положено в армии.
Рядом, через небольшой коридор, в двух комнатах побольше толпилась остальная предпризывная братия. Кухня со столом, печка углем топится, тепло в горах никому не помешает.
Ее-то, коварную, Амирка никак растопить не мог. Что только не перепробовал, и веточки, и бумажки, и кора хвойная, и хвоя подсохшая. Ну никак. Решил Амир попробовать соляркой.
Пыхнуло так, что из всех щелей полезло. Гляди домик загорится. Амирка бегом за ведром с водой и залил печку по самые уши. Дым столбом, пламени ноль, горе - истопник расслабился и решил пошутковать.
- Пожар! - сдуру кричит.
Что-то прогрохотало в коридоре. Амир выглянул для порядку. Из соседней комнаты наружу челноком сновал Дюков. Через минуту на полянке перед домом образовался порядочный бивуак его личного шмотья. Сосредоточенность могучего несуна уже тогда выглядела зловеще животно.
Но потом, когда гигант раздробил печку, залил осколки водой, выбил никому не мешавшую дверь и разогнал дым, стало ясно, что пожара не было.
- Ты что орал? - спросил он у истопника.
- Я пошутил, - слабо ответил потерпевший.
- Пошутил, говоришь! - Дюков зарычал, как раненый в сердце зверь, и зачалась погоня.
Но, к сожалению, высота. Три дня бесплодных гонок гиганта за маленьким прикольщиком выявили всю недостаточность концентрации кислорода над уровнем моря. Масса требовала топлива, а легкие не справлялись. Хотя бега выглядели эффектно. Злость догоняющего расплескивалась обширной слюной и армейскими ругательствами.
Да мало ли кто над кем и как пошутил? Что нервничать? Вот Яхин Валера с Андрюхой тоже друг над другом наперебой шутковали. Один маленький, но ловкий и хитрый, другой большой и свято верующий в альпинизм.
Дежурить их вдвоем поставили. Андрюха признался честно, что готовить он не мастак. Яхин вызвался руководить. Говорит, макароны по-флотски делать будем.
Сели, как положено, и дуют в дырочку с одной стороны, чтобы с другой таракан вылетел. Вдруг нечисть завелась? Это Яхин так придумал. Он же народ в палатку приводил, на дурня посмотреть. 'Не смейтесь, - говорит, - я вас умоляю.'
Андрей, когда что к чему понял, взял бадью с горячим киселем и начальнику на голову вылил. Тогда и посмеялись все вместе и по одиночке.
На этих сборах Дюков сам над собой пошутил. Да так, что думали - живым до города не довезем. Он ведь биолог по образованию, согласно профессии учитель, в душе юный натуралист. Наловил фаланг, скорпионов, каракуртов, рассадил по стеклянным баночкам. Время от времени экспериментатор устраивал бои на выживание, то фалангу к скорпиону подсадит, то скорпиона к каракурту. Битвы пресмыкающихся - его любимое развлечение.
Самая активная - фаланга. Скорпион на нее не нападает, только обороняется, но верх всегда за ним. Два-три укола хвостом - шпагой с ядовитой колючкой на конце, и фаланга мертва. Но страшнее всех каракурт. Тот кого угодно валит, хоть скопом, хоть поодиночке. Говорят, человеку после укуса часа достаточно, и уже не жилец. Ядовитая у них самка, черная как смоль, размером с пятнадцатикопеечную монету. Самец поменьше, встречается редко, идет на корм той же самке после выполнения брачных обязанностей. Жуть с ружом.
Ну это гадкие паучки. А потом Дюков на змею нарвался. Настоящая, круто-ядовитая, называется щитомордник. Дюков большой, а змейка подколодная - сантиметров двадцать. Он ее, родемую, за хвост, да та извернулась и зацепила его в бок. Укус - две красненькие точки на необъятном, архиздоровом теле натуралиста.
- Не поеду, - говорит гигант, так пройдет.
Еле в машину затолкали и в город повезли. В Капчагае сыворотки не оказалось, а когда к Алма-Ате подъезжали, Дюков весь зеленый был, как сам недобро помянутый щитомордник. Еле выжил. Вот тебе и Гулливер с Лилипутом.