Первенство города пролетело в три дня. Наши старшие друзья соперники разъехались по домам, женам и работам. Нам, младшакам, светил неофициальный чемпионат СССР среди юниоров, открытый для всех желающих, надо отметить. Говорят, много кто из других республик обещал быть. Сами красноярцы ожидаются. Даже берет дрожь.
По-прежнему много времени провожу на разного рода беговухах. На сложное тянет, но иногда повисишь, повисишь, вальнешься, а потом и ноги размять охота. Да и пальцы, чай, не казенные, поистер в дым.
Придумывать что-то новое - удовольствие особое. Друзьям показать, назвать выход по- своему, попадаешь почти в историю. Потом младшаки тыкают в ту стенку пальцем, рассказывают, как я там вылажу. Так можно и имя увековечить.
Новое на сторона у реки дается трудом неимоверным. Каждый шаг на отвесе - напряжение дикое. Страшновато в сорока метрах от земли болтаться в постоянку. Вдруг че, тогда че? Да и на этих стенах фантазирую. К вечеру, бывает, так урюхаюсь, еле доползаю к палатке.
Массив Город сверху донизу расчеркивает вертикальная щель, в народе называют ее ломовая. Вчера на этом маршруте Шеф затравил меня супротив всех альпинистов. Сказал мужикам, что этот малец сделает щель быстрее любого из них. Я-то сделал, а они помучились, аж смотреть смешно. Теперь уважают.
Прибыли судейские машины и целый парад автобусов от разных обществ и команд из России и других республик. Жара, окна пораскрыты, занавески как флаги на ветру - цветами радуги. Пыли подняли, гомону, суеты.
Ходили смотреть на красноярцев. Ребята как ребята. Лагерь ставят, палатки польские укрепляют. Веревки навешали в самых неочищенных местах. Там свободно видать было, вот и побросали маршруты. Однако, приятного мало, когда в глаза мшистая крошка летит, да зацепы из-под ног вываливаются. Ну это нам, кустарям, а вдруг у профессионалов метода такая? Не знаю...
Их тренер невероятно похож на гнома. Ростом маленький, а плечи и руки непропорционально огромны. Длинноволосый, улыбается нам и отрывисто, каркающе кричит на своих подопечных. Вот и сейчас одного погоняет. Парень шустрый, как Амирка Минбаев. Башкой вертит по сторонам будто ястреб. Руками держится легко, ногами перебирает споро, а скала-то ему не знакомая.
- Вот тебе и соперник. Смотри, как здорово двигается. Учись, - итожит довольный Архипов, - а то жаловался, соперников нет, не интересно. Еще как интересно. Я и сам не знаю, кто из вас выиграет.
Смеркалось, недвижимый, теплый воздух заполнил медовый аромат багульника. Подсвеченные изнутри палатки словно китайские фанарики из папиросной бумаги. Они разбросаны беспорядочными кучками, внутри них гомон и суета, а в промежутках - чернота ночи и звезды над головой.
- Дима, к красноярам пойдем, посмотрим, как устроились?
Заваливаем в первую попавшуюся палатку. Пустота, как в казенном доме. Тонкие спальники прямо на земле и кучка стучащих зубами сибиряков.
- Что сидите как сычи в банке?
- Это у вас в Азии так знакомятся?
- Да нет, просто сморщенные вы, как чернослив.
- Не сморщенные, а заиндевевшие. Говорили, Алма-Ата, отец яблока, там жара, купаться будем. Наврали с три короба, вот мы и приехали с тонкими спальниками, без пуховок. А сейчас околеваем будто на Северном полюсе.
- Так вы же морозостойкие?
- Когда в теплой одежде.
Так вот с Васькой Полежаевым и познакомились. Зато бахвалы, почище чем я. Скоро тема беседы съезжает прямиком на Столбы. Это место такое, заповедник в тайге, а там скалы метров по двести, крутые, как их телеграфные тезки. Наверное действительно, страна чудес, настоящий Диснейленд.
В палатку подсаживается давешний мужичишка - начальник команды. Он бесцеремонен, но дружелюбен. Манера поведения такова, что никак не дает сомневаться в его лидерстве. В упор разглядываю его необычность.
Коля действительно похож на гнома. В дополнение к внешности как-то по-особому, сказочно светятся его веселые глаза. Уверенность в себе, явно через край, но, кажется, грех обижаться.
И вот пошло, поехало - народный столбовский фольклор: 'А помнишь, как лезем, а там трое пьяных мужиков сидят и нас матом поливают? А Коля раз одному кулаком прямо в нюх, а я схватил горбыль и поперек спины другого очеушил. Тот метров десять вниз улетел, да так снежочком его и припорошило. Весной оттаял да домой упер. Ему хоть бы хны, он весь проспиртованный.' Во какая история приключилась. А дальше?
Утром повел красноярцев по своим любимым местам. Без старшего командира, конечно. Что ему пацаны, пусть разбираются сами. А нам без взрослых, куда как лучше. Для начала бравый Васька вылез беговуху Манку без всякой страховки. Я для соблюдения гостеприимства поперся за ним. Страху натерпелся... Скалка-то не лесничество, зацепы похрустывают под пальцами. Представляю, как бы визжали судьи, узнай они, где шарахаются детишки.
На самом деле вниз сверзиться шансов ноль, я на этой стене помню каждый пятак. Вот только, если Васькина задница, что сверху, на голову мне приземлится, то точно загрохочем как паровоз с вагонами. Но красноярец перебирал ногами и руками как ни в чем не бывало, и обошлось.
Потом выскребли ту самую отрицательную стенку под беговухой, и это, надо сказать - вах! Пять метров в висе, и ни одной полки, что бы встать как следует. Я чуть в штаны не наложил, но отступать-то некуда. Кто ж еще поддержит наш азиатский престиж? Колобродили целый день. А потом, тренировки, тренировки и вплотную надвинулись сами старты.
На соревнованиях ободрал Ваську Полежаева как липку. Скалы родные помогли. Меня так теперь и называют - парень в четыре портфеля. Призы во всех видах и многоборье пособирал, а номенклатура подарков одна и та же. Куда эти саквояжи дену?
Васька всюду второй, уезжал понурый и растерянный. А Колька, братец его, напротив похохатывает. Приезжай, грит, к нам в Красноярск, мы тебя лазать научим. Обязательно приеду, на Столбы посмотреть, себя показать. Лишь бы с собой кто взял, я не подкачаю.