Первая волна имела высоту более двадцати метров. Двенадцатиэтажный город, запущенный неодолимой силой прямо в вас. Тысячи отдыхающих и не подозревали о стремительном водовороте, вобравшем их. На одну секунду они увидели раззявленную пасть дракона, поглотившую их тела. Они и не поняли, как их захватила смерть.
Разрушения превосходили все, что можно себе представить. Никто и не пытался подсчитывать число человеческих жертв. Веселый отдых на воде вылился в воистину кровавое воскресенье. Мирный ландшафт курортного ущелья канул в лету. Поглотив живое, похоронив его под многометровой толщей земли, сель перехлестнул озеро и выплеснулся в долину.
С тысячеметровой высоты он ринулся вниз на ничего не подозревающий, дышащий плодовой зеленью городок. А люди всегда стремятся жить поближе к воде. Они так любят плеск волн на речных перекатах...
В официальной прессе ничего не сообщалось. Шепотом поговаривали о тысячах жертв. Но тихим шепотом. На просторах нашей необъятной Родины терялось и большее. Кто знает о какой-то катастрофе на каком-то горном озере? У нас о соседях по лестничной площадке никто ничего не знает. Они ведь работают на очередном военном заводе, они сами люди почти военные, и всех нас окружает одна большая Военная Тайна.
В зону ущелья долго никого не пускали. Но хватало и отголосков. Темные слухи ходили по кухням и подворотням. Но на кого роптать? Стихии не попеняешь.
Прошло лет с десяток, и глупый чиновник решил дать землю под дачи на равнине, прямо за выходом из ущелья. И копали огороды, садили деревья, строили дома верхом на теле уснувшего зверя. Удивленные собственники выкапывали на огородах и остатки одежонки, и детские сандалики. Да мало ли, что выкапывали, дома-то, считай, на кладбище.
Еще через несколько лет восстановили турбазу. Коттеджам-то чего простаивать? Вон сколько стен наоставалось. Чего пропадать кусочкам народного хозяйства? В первый сезон от отдыхающих отбоя не было. Но потом в какие-то два года их поток истончал и ослаб окончательно. Что-то недоброе поселилось в этих местах. Что-то, словно изъевшая поры ржавчина, не отпускало душу ущелья, принижало тона разговора, заставляло умолкнуть вовсе.
Развалины старых домов, высохнувшие, исчезнувшие озерца. Лабиринт серых, укутанных траурным мхом каменных глыб. Туман, невесть откуда наползающий каждое утро. Будто оборванное эхо, сгинувшее на полуноте.
Как-то сразу понимаешь, что места эти заброшены человеком в одночасье и надолго. И нет необходимости что-то объяснять. Вот только шумные толпы туристов и обывателей, они здесь неприемлемы, они - лишнее...
Забрались на смотровую вышку скопом и не без страха, но с шуточками. Железные несущие древней конструкции проржавели препорядком. Болты ослабели под напором зимних ветров. Деревянное обрамление сгнило в труху.
Вышка скрипит, подрагивает под ногами, а внизу пустота, и где-то там, далеко на сонной равнине огни, огни. Там - в тихом шелесте южной листвы, дома, жизнь. Здесь - мир ушедших. Что делаем мы здесь? Зачем нарушаем покой их?
Но вечернее пиршество удалось на славу. Жевали шашлыки - вкусные, сочные. Главное, что излишество в еде существенно разгрузило наши рюкзаки. Теперь в них самое необходимое, слегка смахивающее на достаточное. Ну это так, к слову. Я лично лежу в палатке, перевариваю пищевую радость и размышляю о Драконе. Место обязывает.
Сель не новость. Жившие в здешних местах люди давно привыкли к его проявлениям. Хотя, как тут привыкнешь? Есть опасные ущелья, есть места, где его сроду не было. Просто много нас стало, возводим города где ни попадя. А потом удивляемся.
Помню, как еще молодой отец таскал меня на плотину Медео прямо на своем загривке. Он почти каждое воскресенье отправлялся купаться в сероводородном источнике. Место рядом с Горельником, далековато... Зато силы укрепляет, дарует вторую молодость.
Помню, как взрывали гору Мохнатку, перегораживали селевой плотиной ущелье. Огромное облако пыли было видно прямо с нашего балкона, а там километров двадцать, не меньше. Во рванули! Даже наш дом затрясся, впрочем, как и весь город.
Алма-Ату от селя оберегали, но в 1973 году, когда случилось несчастье в урочище Медео, плотина едва выдержала удар. Вода и грязь перехлестывали через край, еще немного - и был бы вообще швах, но век двадцатый... Самосвалы досыпали плотину прямо с колес, была задействована почти вся техника города. Напряжение жуткое, но катастрофы не произошло. Так что СЛАВА СОВЕТСКИМ СЕЛЕЗАЩИТНИКАМ!
25.
Мы шагаем по дну ущелья, лавируя через бесконечный лабиринт из булыжников и валуганов. Сель лежит у нас под ногами. Мы попираем его. Остатки озера Иссык - небольшая воронка - лужа, метров пятьдесят в диаметре. Даже не вериться, что такой объем может быть заполнен в какие-то секунды.
Огромные двухсотметровые стены Кремлевки. Вот так скала! Целый каменный пояс. Но особенно красив основной массив. Кроваво-красный, изрезанный вертикальными трещинами, местами небольшими пещерами. Нереальная высота, до самого неба. Вот бы полазать. От одной мысли сводит пальцы на руках и потеют ладони. Я почти чувствую пропасть, разверзнутую под моим брюхом.
Ущелье резко сжалось. Темными, выщербленными краями над нами повисли прораны съеденных потоком склонов. Идем у самой кромки воды, вверх по течению Дракона, вверх к его логову. Иногда, спрессованная земля провисает над головой карнизами. Страшно, это же не скала, а вдавленный неимоверной силой грунт. Но ведь двадцать лет прошло, вдруг что отвалится? Преодолеваем такие участки по одному, бегом. Все было будто вчера, и эти стены еще хранят эхо бурного потока. Ничто не прошло, пока есть эхо, беда еще длится...
Слава Богу, выбрались наружу из этой мрачной колыбели. Свернули влево, и ущелье, и река Иссык позади. Только полноводный ручей - один из его многочисленных притоков. Самое время пообедать. Полдень, жара, рюкзаки сняты с плеч.