- За водой! - кричит чему-то радостный Сергей Маркович.
- Кто?
- А ты и сходи. Вон в ту лощину.
Топаю вверх по ручейку. Надо почерпнуть где поглубже, чтобы полные. Не два же раза пробиваться. Вон там озерцо, метров пять-шесть, воды наберу, куда уж.
Заворожило. Как заколдованный смотрю на его дно. Оно переливается золотом, блесками, радугой. Это отголоски давних турпоходов с безвременно разрушенной турбазы. Тысячи консервных банок горят желтизной через кристально-чистый слой воды. Раньше консервные банки покрывали латунью, вот они и не гниют, отполировались за ...надцать лет.
Сколько же их было, походов, ночевок, ужинов у костра? Сколько лет понадобилось для того, чтобы природа сделала захоронение таким чистым, даже красивым? Баночки как на подбор из магазина ювелирных украшений.
У меня и мысли нет, что здесь брать воду нельзя, а ведь когда-то это место было просто помойкой. Через сколько лет исчезнет след твой, человек?
Удобная поляна, вся в яркой, девственной зелени. Можно повалиться на спину и поболтать ногами. В конце концов, мы заслужили это. Сегодня протопали в гору никак не меньше 25 км. Завтра подъем по моренам и безжизненным осыпям. Завтра нас ждут перевалы.
Дежурные будто сонные мухи неторопливо суетятся у костра, ставят чай, варево. А мне хочется опустить ноги в холодную воду и сидеть, сидеть. Мы так далеко от липких прелестей цивилизации, приятно ощущать это всей кожей.
Еще есть время до вечера понежиться на солнышке, размять оттянутые поклажей плечи. Популярен массаж ног, особенно у мальчиков для девочек и наоборот. Но вот отблески костра становятся красными, замолчала гитара, успокоились сытые желудки; и опять горные истории. Куда без них.
В те самые шестидесятые, а, может, и раньше, нашей мирной стране очень потребовался уран из таблицы Менделеева. Это элемент такой радиоактивный, для бомбы применяется. И отправились гонцы во все стороны Советского Союза искать чего нужно, совершенно секретно.
В наше высокогорье их забрасывали вертолетами к истокам ущелий. И шли они вниз, снаряженные рациями и счетчиками Гейгера. Тогда их было пятеро и одна женщина.
Там, где женщина одна, как водится, за нее соперничают. Компания не оказалась исключением. Два сильных мужика - Василий и Анатолий - недолюбливали друг друга именно по этой причине.
Но притерпелись и почти половину маршрута отмантурили без существенных происшествий. Так, пару раз чуть не сцепились прилюдно. Ну ведь чуть не считается?
Туманная непогодь отстала, с утра прояснилось. Тень от елей дышала свежестью, а солнышко припекало спины и сушило сырые рюкзаки. До этого двигались по стахановски - чем дальше, тем лучше. А сегодня народ возжелал расслабухи и порешили идти до обеда к месту, которое приглянется. Там отдохнуть почетче, мозоли подлечить и связаться с базой. Доложить обстановочку.
Пока разложились, обставились, скашеварили. Вечер пришел быстро, сумерки ахом мелькнули, а там и ночь. Но обустроились по полной программе - намаялись, еще и дождь опять заморочил. Вроде неоткуда, да спустилось с вершины белое облако, затуманило и прямо на лагерь геологов легло.
Темная ночь. Чуть в отдалении шебуршит река. Разлапистые кроны елей скрадывают звуки, наполняют воздух душистым запахом хвои, свежести и тишиной. Туманная сырость замочила полог палатки, но внутрь не проникала. Даже уютно. По брезентовой крыше монотонно барабанил дождь. Да вот не спалось.
Емельян Тимофеевич, в простонародье Емеля, ворочался с боку на бок, чертыхался в тряпочку и с завистью думал о мирно дрыхнущих подчиненных. Им то что, свое оттопали и на боковую. А маршрут-то, похоже, пустой. Ну, не получат трудяги премиальных за удачу, получат за досрочное прохождение маршрута. А у начальника год жизни пропал. Какое на фиг повышение, когда отрицательный результат? А хлопот сколько - снаряжение, продовольствие, доставка, облет сверху, согласование с местными властями. Да всего не перечислишь... А ответственность?
У двух лбов руки чешутся друг на друга, а ему сглаживать обстановку. Одна коза хвостом виляет, а Емеле запрещать. Что ей запретишь, коль девка на выданье? Дней бы ясных поболе, да троп пробитых. А то среди валуганов и кустов шиповника за день не прошагаешь больше десяти км. Маршрута еще на пятнадцать дней, а продукты тают, как мыло в хорошей бане. Эх, счас бы в баню...
- Кто это там ходит!? Кому не спится? - громким от неожиданности фальцетом проорал Емеля.
Народ повскакивал.
- Ты что начальник, с ума сбрендил, наши все на месте.
- Но ходит кто-то вокруг палатки?!
- Зверье что ли?
- Да нет, вроде как человек ногами шаркает.
- Счас посмотрю, - неожиданно согласился радист. - Мне все одно до ветру.
- Давай, давай азбука Морзе. Только с испуга штаны не промочи, - хохотнул Василий и под общий шумок подвинулся к Ирине поближе. Анатолий обиженно засопел.
Неторопливый и основательный в мелочах Федор вылез из спальника, подобрал карабин от греха подальше и вывалился из палатки.
- Ну что там? - Вопросил Емеля.
- Да нормально. Но кто-то был.
- Кто?
- А-а!!!
Дикий, нечеловеческий крик прорезал тишину. Через секунду в палатку вошел Федор.
- Что?
Радист молчал и не обращал на сотоварищей никакого внимания. Он быстро, нервно собирал свои шмотки и как попало набивал ими рюкзак.
- Да что там? Не тяни.
Федор зачем-то поднял рацию, осмотрел ее с боку на бок так, будто видел в первый раз, поднял повыше и неожиданно, с силой треснул грешную о земляной пол.
- Ты что?!
Но поздно, взгляд Федора безвозвратно изменился. По телу пробежала быстрая судорога. Он изогнулся в мучительном спазме, будто пытаясь протолкнуть нечто вполне осязаемое из своего живота наружу. На губах появилась черная пена, комом задергался небритый кадык и рваные, булькающие звуки раздернули рот.