Выбрать главу

  - Один друг нам поможет, - успокаивает Юра.

  Он что, ишак его друг? Перетаскивать барахло, вина и жратвы целую кучу.

   До остановки шестерки премся как беременные клоуны. Лямки давят в плечи, бутылки в спину. Если учитывать припасенное ранее, то по семь раз на брата выходит. Двадцать одна бутыль в трех рюкзаках - сумасшедшее количество. Да пошел он со своим другом, который так и не появился.

   Не успели отойти от конечной, до плотины еще с километр, Юра останавливается, развязывает рюкзак и достает бутыль.

   - Счас с другом познакомимся, - резюмирует зачинщик и разливает жидкость три кружки. Это у него, родимого, юмор такой. Ну выпили, я с непривычки чуть пеной не захлебнулся.

  И заискрилось. Как с первым другом здоровались, помню ясно, как второго на плотине одолели, уже смутно. Горельник, Чимбулак и прочие победы не помню ни в дым.

  Очнулся у самого Туюк-Су. С нами Санька Мархлевский, рюкзак полегчал существенно, но еще позвякивает. Александр нам: 'Ну, вы набрались', а Плохиш песенку поет: 'То ли еще будет. Ой-ой-ой!'.

  Домики подсвечены цветными гирляндами, народ кучкуется, хохочет, торопится к представлению в главном зале. Там пока пляшут под магнитофон, счастливые, будто и они с "другом" повстречались. Мы присоединиться толком не успели, как Петровна объявляет:

  - А теперь карнавал!

  Ну вот и пошли дальше наряжаться. Удалились в отдельную комнату, разлили, Петровна в дверь стучится:

  - Мальчики... Вы как, совсем раздетые, наряжаетесь?

  - Наряжаемся! - дурным голосом возопил Плохиш и чуть не запустил в дверь пустой бутылкой.

  Тут я смотрю, мы как есть на трех свиней похожи. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Сидим, хрюкаем по каждому поводу, а на две кости встать - сил не осталось.

  В народ вышли в обнимку. Кто кого волочит, понять трудно. На нас тычут пальцами. Давыдова как рак - красная-красная. А что она сделает?! Новый год, карнавал.

  На улице прозрачный сумрак и тишина, прерываемая моим рычанием на снег. В который раз освобождаю бедный желудок от горячительного. Память раздроблена сеточкой почти не связанных фрагментов. Ходил к архиповцам, танцевал с Натальей, пытался набить рожу Плохишу, да, видно, не получилось, координация подвела.

  Помню, что загипнотизировал двух вполне взрослых альпиноидов. Пусть сами не лезут. Развели жуть - экстрасенсы, телепатия. Дизель потушили, не дуя на свечку, пламя волей колышут, глазки пучат.

  Сказал же им, что я экстрасенс, а они не верят. Меня обучил сам Коля Волжанин. И пошло-поехало. Установил двух великовозрастных жлобов к стене лицом. Грю, счас будете делать, что укажу, а потом сами в транс впадете.

  Верят плохо, но встали.

  - Подымите правую руку, - грю. Подняли.

  - Подымите левую руку, - подняли.

  - Подымите правую ногу. - Подняли. Стоят как тараканы на выданье.

  - Гипноз чуюте?!

  - Ничего, - грят, - не чуем.

  - А чего на стены лезем?!

   Мужики здоровые попались, а мне ни убежать, ни Плох не поможет. Взяли мое тело за руки за ноги и через окно запулили в снег. Там и протрезвел. Как плохо было... Гад Плохиш и все "друзья" его гады. Чтобы я еще пил шампанское...

  Еще февраль, а сборы в самом разгаре. Шеф собрал в одну кучу и альпинистов, и скалолазов, загнал скопом на Туюк-Су. Маленький зверинец. Из армии отозвали Горбунова и Витюлю. Они имеют вполне отдельную от Дюкова комнатку, тоже повесили на стену портрет генсека в регалиях и блюдут службу.

  Мужики от армии будто дуреют. Становятся ехидными, желтыми, глаза мелкострочные, зрачки дерганые. Я, наверное, не пойму чего-то. Говорят, их там мутузят почем зря, деды измываются. Это над Дюковым? Он же кабан невесть какой, мочканет, один блин останется. Правда, не понимаю.

  Занятий уйма. Несмотря на зиму, мы лазаем по скалам и чувствуем себя вполне комфортно. Нашли солнечную стенку, а ясных дней в феврале хватает. Скала крупнозернистая, трение отличное, да вот не разнообразная, жлобская немного. Техника нужна не особо, в основном мышцу хорошую ей подавай.

  Завел по указанию Плохиша дневник и записываю количество подъемов, метраж, самочувствие, трассы на время. Мы теперь с секундомером и спать, и ср... ходим.

  На подходах снег тяжелый, колючий. Грани бесчисленных кристаллов набухают водой днем и застывают в лед ночью. С утра плавать в этой каше - одно удовольствие. Сплошной Сизифов труд. Ты вверх один шаг, а она, вместе с тобой вниз на два шага. Да еще норовит во все мыслимые отверстия в одежде забраться.

  После тренировок, - существующие в мире развлечения: футбол на высотных склонах, с выживанием сильнейших, разнообразные дежурства, то бишь, помойка огромных жирных котлов в ледяной воде. Из хорошего - песни вечером под гитару да добрый сон, под храп сотоварищей.

  Плохиш взялся обучать меня хождению по натянутому тросу. Сам еле ходит и меня мучит. Я два - три шага сделаю и в отвал, он же ложиться на трос удумал.

  Кара подошел. Веселенький такой:

  - Что делаете?

  - Не мешай. Видишь, человек на трос ложится.

  - А если кто возьмет, да и за трос при этом дернет? - пошутил Кара и дернул за трос в самом деле.

   Плохиш подлетел в воздух, как растопыренный таракан и вдарился о натянутый трос пузом.

  - Уй! Е! - сдавлено закричал недоделанный циркач, согнулся на карачки и пополз от нас подальше.

  Кара очень извинялся, Юра пытался встать и подвинуться к нему поближе, на предмет прямого общения. Кара ускользал. Юра ругался матом.

  После такого афронта я с тросом завязал, переключился на горные лыжи. Катаюсь вполне прилично, получаю громадное удовольствие. Тоже координацию развивает, скорость, реакцию, но по моему мнению, в два раза безопаснее, чем тросовые шутки.