Ислуин даже не стал интересоваться, не занят ли глава столичной стражи. Просто свернул на лестницу вверх, на этаж, где располагались кабинеты начальства. Краем глаза он при этом всё время наблюдал за своими спутниками. Чужак спокойно как к себе в бассейн заходит к одному из самых влиятельных лиц Ставангра, да ещё тащит с собой двоих посторонних. Но у этих двоих удивления ни на грамм. И ведь нельзя сказать, что просто характер как деревянная колода. Значит, откуда-то у них есть доступ к информации о происходящем в высшем обществе? Ведь недавний скандал с послом Бадахоса не вышел за пределы Горного Совета.
Остальные размышления и догадки пришлось отложить, так как все трое добрались до кабинета. Здесь брат с сестрой завертели головами, значит, удивляться они умели… Глава стражи и Ислуин с усмешкой понимающе переглянулись. Само здание магистрата отделано роскошно, занимающий высокую должность обязан иметь немалый имущественный ценз… И вдруг голые белёные стены, пара шкафов для документов и длинный стол, вдоль которого стоят кресла, причём скорее похожие на человеческие. Сидеть, а не полулежать. Даже пол — и тот не подогревается. И ещё — еле уловимый запах чернил и бумаги, обязательный аромат любого государственного учреждения. Ни магическими, ни обычными ароматизаторами глава стражи тоже не пользовался.
Хозяин кабинета дождался, пока гости усядутся. Затем спросил:
— Итак, уважаемый домин Ивар и?..
— Домин Хадльберг, домина Эйдис. Дети моего старого друга, которому я немалым обязан.
Брат с сестрой привстали и сделали вежливый поклон младшего перед старшим. Гном понимающе кивнул, погладил свою роскошную даже для гнома чёрную бороду.
— И у вас возникли трудности.
Магистр тяжело вздохнул, всем своим видом выражая печаль. Даже плечи поникли, брови сведены, на лбу морщина.
— Понимаете… Я узнал о трагической кончине своего друга только когда приехал в Ставангр. Последние годы я вынужден был скрываться. Сами понимаете, за мной и дочерью охотились Чистые.
Глава стражи, выражая сочувствие, склонил голову, на несколько мгновений сложил руки и опустил глаза, вознося просьбу Прародителю гор позаботится о своём сыне. Затем с интересом пристально посмотрел на Ислуина. Тот продолжил.
— Так получилось, что Хадльберга и Эйдис признали отец и род, но не признала семья.
Гном хмыкнул: бывает. Когда старшие не хотят делиться наследством. А манеры и вежливое поведение брата с сестрой, даже поклон идеально по этикету — верный признак, что учителя у молодёжи были хорошие, а состояние у отца немалое.
— Их приютил некий Тьяульви. Вы его знаете?
Начальник стражи фыркнул:
— Знаю. Вот только, к сожалению хуже, чем хотелось бы.
Он забарабанил по столешнице пальцами.
— Этот гражданин занимается поставками обученных банд из людей и бесклановых. Любой набор специальностей, от краж со взломом до вооружённых ограблений. Очень скользкий тип. Дважды брали исполнителей и посредников. Но никак не можем дотянуться до самого Тьяульви. А у вас, значит, вышли…
— Разногласия… — подсказал Ислуин.
Гном ослабился.
— Хорошо, пусть будут разногласия с самим Тьяульви? Интере-е-есно. Я так понимаю из-за… — он указал на девушку.
Ислуин ещё раз восхитился её актёрским мастерством. Эйдис смущённо потупила взор, потеребила манжету рукава, опустила плечи. Слегка облизала губы в нерешительности.
— Д-да. Он… он попытался добиться моего согласия силой, но я…
Гном сочувственно вздохнул, потом с сожалением поцокал языком.
— Слово гражданина против слова гражданина. Свидетелей в таких делах обычно не бывает. А жаль… Да и суд для вас неудобен, вам же ехать надо.
Тут в разговор вступил Хадльберг.
— Понимаете, домин. Тьяульви поклялся, что не даст нам покинуть город. Он не остановится перед нападением.
— Не лично же возглавит налёт? — фыркнул глава стражи. — Он слишком для этого осторожен.
Эйдис от этого ещё больше смутилась, затеребила прядь волос, уткнулась взглядом в стол. Потом всё-таки набралась решимости и сказала:
— Я… Он когда пытался… В общем, у него теперь долго ничего с женщинами не получится.
Хадльберг поспешно добавив:
— А я, защищая честь сестры… Признаю, что убил младшего брата Тьяульви, когда они вдвоём пытались осуществить насилие.