— Меня никто еще так не ласкал… Никто… Никогда… Почему ты меня ласкаешь?
Опять никто… Опять никогда…
— Не знаю, Фили. Я и сам не знаю почему… Мне просто захотелось тебя приласкать…
— Только и всего… тебе просто захотелось… А я думала… Нет, я ничего не думала…
В ее голосе звучит сожаление. Она встает и идет к окну. Она смотрит в окно… За окном свистит ветер и раскачивает ветки деревьев. Свистит ветер, и шумит дождь…
Дождь и ветер…
Дождь и ветер…
Дождь и ветер…
Я снова подхожу к Филимоне. Я пытаюсь ее обнять. Но она отталкивает меня.
— Нет, я не хочу. Не хочу, чтобы ты меня обнимал…
— Ладно, ладно, — грустно говорю я. — Не хочешь, не надо. Человек может прожить и без поцелуев… Человек может прожить и без любви…
— Человек может прожить и без любви, — подтверждает Филимона. — Но что это за жизнь? Лучше уж совсем не жить… Ты помнишь Орзу?
— Да, разумеется.
— За шесть лет жизни со старым армянином она родила шесть раз. Она родила трех мальчиков и трех девочек. Когда она родила шестого ребенка, ее армянин умер. Он умер, так и не поцеловав ее ни разу… ни одного разу… Родить шестерых детей человеку, который ни разу тебя не поцеловал…
В родном селе Омида я учился в школе не только с Филимоной — в нашем классе училась и Орзу. Филимона была дочкой бедного крестьянина, в то время как Орзу…
Большой, хорошо убранный двор у речки. Сад с множеством фруктовых деревьев: яблони и груши, шелковицы и орехи… И в этом живописном дворе — просторный домик кузнеца со светлыми большими окнами, всегда чисто выбеленный, опрятный… Кузнец был мастером своего дела, но дом держался трудами его жены — высокой, светловолосой женщины с голубыми глазами. Она была из дальних краев, и звали ее как-то не по-нашему — не то Хэди, не то Нана — я уже сейчас не помню. Но я до сих пор помню ее глаза — голубые, яркие; таких ярких голубых глаз я никогда больше не встречал в жизни. А волосы у жены кузнеца были желтые и напоминали спелый овес… Девушка, с которой я учился в школе, была очень похожа на мать — такая же голубоглазая, желтоволосая. Поэтому мы и прозвали ее Орзу[2]. Она не обижалась, ей даже нравилось это прозвище, и оно закрепилось за ней — иначе ее уже никто не называл.
Окончив школу, я уехал из родного села и вернулся туда уже после войны, в восемнадцатом году. Немцев прогнали, убитых стали забывать, и жизнь вошла в свою привычную колею. Что бы ни случалось, жизнь продолжается и рано или поздно входит в свою привычную колею… К тому времени, как я вернулся, Орзу превратилась в девицу на выданье: ей исполнилось восемнадцать лет, полных восемнадцать лет. И красота ее славилась по всей округе. Молодежь устраивала вечеринки то в одной, то в другой деревне. И парни приезжали на лошадях, стучались в ворота кузнеца и спрашивали:
— Барышня Орзу придет на бал к нам, в Караванец?
— Придет, — отвечала мать. — Почему бы ей не прийти?
— Барышня Орзу пожалует на бал в Вода Карол?
— Пожалует… Почему бы ей не пожаловать?
И молодые люди сообщали в другие села:
— На нашем балу будет барышня Орзу из Омиды…
— Дочь кузнеца, у которой богатое приданое…
— Кто женится на дочери кузнеца — разбогатеет… Получит кучу денег…
Дочь кузнеца посещала все вечеринки и молодежные балы, но не одна, а всегда в сопровождении своей матери, которая не спускала с нее глаз.
— Моя дочь должна выйти замуж чистой и незапятнанной…
— А за кого вы собираетесь ее выдать?
— Ну, это мы еще посмотрим. Зачем загадывать?
Множество женихов побывало в доме кузнеца, и ни один из них не понравился родителям. Но вот однажды…
Однажды в ворота кузнеца постучался темнолицый человек, похожий на армянина. Он был уже не первой молодости, небрит, одет небрежно, к тому же еще со следами оспы на лице. Сопровождала его усатая старуха с черными, пронзительными глазами.
Ворота открыл сам кузнец.
— Кого вы ищете?
— Вас, — ответила усатая старуха. — Мы прослышали, что вы собираетесь выдать замуж свою дочку, вот мы и пришли взглянуть на невесту.
Кузнец спросил старуху:
— А у вас есть внук?
— Внук? Нет. Но у меня сын — жених.
— А где же он?
— Где мой сын? Вот он!
Кузнец, как говорится в таких случаях, чуть в обморок не упал. Но он был вежливым человеком и пригласил старуху с сыном в дом. Что произошло в дальнейшем, никто не знает. Известно только, что уже через две недели сыграли свадьбу. И девушка Орзу, красивая и богатая невеста Орзу, стала женой господина Акопа, у которого была лавка в городе Руши-де-Веде, на городском базаре. Вскоре после свадьбы кузнец продал свой дом, сад и кузницу и переехал с женой к зятю, в город. А месяца через два оба умерли — и кузнец, и его жена, женщина с яркими голубыми глазами и странным именем, которое трудно запомнить. Смерть их была ужасной: обоих искусала взбесившаяся кошка, которая жила в доме зятя.