— Ну что, товарищи, как выглядит обстановка из штаба? — бодро вопросил я, оглядевшись — С башни не разглядели, что там австрийцы еще по наши души подтянули?
— Никак нет, товарищ командир. Очень пыли много поднято, не разглядеть за ней ничего, но полагаем, что все же пехота. Повозки на такой скорости пылят значительно меньше.
— Пехота это хорошо. Пехота нам не страшна.
— Русскому солдату никакие ухищрения врага не страшны, Сергей Алексеевич. Я имел немало случаев в этом убедиться.
— Им-то может и не страшно, а вот мне страшно людей терять. Тем более сейчас, когда наши на подходе. Так что там все-таки докладывают ротные?
— Потери наши минимальные, вот список по ротам. — мне сунули в руки бумажку — Один бронеавтомобиль вышел из строя по техническим причинам. Русских патронов мало осталось, боюсь еще одна атака, и придется полностью перейти на трофейное оружие. К счастью его у нас хватает, хотя терять огневую поддержку бронеавтомобилей, право, жаль.
Один из офицеров, выслушав очередной доклад по телефону, повесил трубку и возвестил:
— Господа, с башни докладывают об усилившейся активности противника. Очевидно, готовят очередную атаку. Кстати, Олег Викторович, вы были правы, похоже, пехоты у противника прибавилось.
— Однако торопятся австрийцы. С чего бы это им? — отозвался мой собеседник — Неужели ударники так быстро приближаются?
— Надеюсь, что так. Пойду я на позиции. Продолжайте работу, товарищи, у вас отлично получается.
— Рады стараться, товарищ командир. Удачи вам в бою.
— Спасибо, товарищи — ответил я уже на выходе и подумал, что надо бы запомнить имя офицера, а то ведь и не знал, что он Олег Викторович.
Уже на улице заметил, что держу в руке лист со сводным отчетом по потерям. Сложил его и сунул в нагрудный карман. Так и не успел прочитать. И чего я на курсы скорочтения не пошел, когда приятель звал за компанию. Тогда не надо было, а теперь таких курсов днем с огнем не найти. Блин, и в перевязочный пункт не успел заглянуть. Ладно, отобьем атаку, и точно зайду, надо.
Вздохнув, я потопал к окопам, где уже поднялась суета подготовки к отражению нового приступа. Носились по ходам сообщения бойцы с ведрами воды для пулеметов, командиры раздавали патроны и ручные гранаты, владельцы гранатометов выкладывали на тряпочки свои часто уникальные боеприпасы, а некоторые торопливо дожевывали припасенный харч.
Австрийцы атаковали раньше, чем ожидалось, со всех сторон одновременно и массированно. Похоже, бросили в бой всех кто был. Впрочем, приступ вышел бестолковый. Солдаты, выскочившие первыми, затормозили, оглядываясь и только убедившись, что остальные тоже поднимаются, пошли вперед. Торопятся австрияки, явно торопятся, совсем атака не подготовлена.
Однако перли цепи на пулеметы упорно, я даже удивился. Раньше они такой стойкости не проявляли, а тут валятся рядами под свинцовым ливнем, но идут и идут по трупам павших товарищей. Поделился своим недоумением с Вороновым. Тот выслушал меня не отрывая взгляда от поля боя и просветил, что австрийцы бывают разные. Чехи и словаки, действительно, боевым духом не блещут и не только стойкости не проявляют, но и, попав в плен, толпами переходят на нашу сторону, а вот венгры другое дело, те воевать злы. Немцы же и вовсе вояки отличные, мало чем уступающие своим соплеменникам из Германии.
Всю эту военную этнографию он на меня вывалил с какой-то азартной и страшноватой улыбкой. Похоже, качественная бойня его вдохновляла. Порой он казался мне отморозком вроде командира вертолетчиков из "Апокалипсис сегодня", а порой вдумчивым, душевным отцом-командиром из советских лубочных агиток, который и выслушает солдата и поддержит. Наверное, я его никогда не пойму. Ну и ладно, лишь бы дело делал.
Наступающие цепи между тем, уже подошли на дистанцию броска и, пережив залп гранатометов, побежали вперед с нечленораздельным ревом. Как же хреново, что у нас проволочных заграждений нет, могут ведь и добежать, просто задавив, массой.
Мои бойцы палили на предельной скорости, практически не целясь, а многие не целясь вовсе, благо в такую толпу промахнуться невозможно. Австрийцы падали один за другим, особенно четко было видно работу пулеметов, выкашивающих людей сплошными рядами, но на место упавших выбегала новая шеренга и тоже падала, зайдя за линию трупов буквально на шаг. Но, даже застилая землю сплошным ковром тел, они вот так, по шагу на цепь, но неотвратимо приближались к нашим позициям. Мне стало страшно. Если дойдут, никто из нас не выживет. После такого боя пленных не берут, а отбиться в рукопашной шансов у нас нет. Уже до мельчайших деталей было видно красные, перекошенные криком лица и, как пули пробивают тела. Некоторые из убитых еще делали несколько шагов, прежде чем рухнуть. Мужики в окопах тоже орали яростным матом от страха и злости, высаживая обойму за обоймой, а враг все пер.