Сразу по возвращению нас обрадовали прибытием почты. Счастливчики расхватали письма и, быстро пообедав, разбежались по углам читать, а я направился к связистам — у них можно было добыть свежие газеты. Нижним чинам читать книги и газеты без разрешения командира запрещалось, а связисты периодически мотались в город, да и офицеры у них посиживали регулярно и, бывало, оставляли свои газеты.
В этот раз мне вручили местную газету. Настораживали ехидные взгляды связистов, но виду не подал и, спрятав газету от греха, пошел к себе. Причина ехидства нашлась на развороте. Там была большая статься обо мне под заголовком "Весь русскiй народъ поднiмается на войну с врагом". Автор подробно расписал, как обычный мещанин Сергей Алексеевич, "по скромности не назвавший свою фамилию", не стерпел нашествия германцев в свой город и решил пробираться на фронт, дабы дать врагу отпор. Но встретив по дороге охотников, помог им захватить бронеавтомобили, коими трофейными бронеавтомобилями и был уничтожен целый полк германцев, а русские солдаты вдохновленные подвигом собратьев в едином порыве выбили врага с русской земли, дойдя чуть ли не до Берлина. Особое внимание было уделено моим переживаниям, о которых газетчик знал больше меня. Была статья украшена и двумя иллюстрациями. На первой некий господин в котелке и с манерно подкрученными усиками стрелял в сидящего в броневике немецкого офицера. Офицер откинулся почти горизонтально и, выгнув руку локтем вверх, крючил пальцы и строил злобную рожу. Рядышком второй броневик зачищал из нагана метросексуальный русский офицер, почему-то гарцующий на коне. Вторая картинка изображала разгром германского полка. Причем, в одном броневике был сделан круглый вырез, чтобы читатель мог рассмотреть сидящего за рулем деятеля в котелке. Поверх борта второй машины по пояс торчал офицер с пулеметом, а вокруг повсюду бежали и падали сраженные меткими очередями германцы. Так же газета сообщала, что герой-мститель за Отечество был тяжко ранен, но презрев боль, вступил в армию в звании унтер-офицера и награжден георгиевским крестом. О моих новых подвигах, буде таковые будут, обещалось сообщить немедленно. А я-то думал, что СМИ ничем не могут меня удивить. Но по настоящему меня удивил поручик Симоненко, прискакав на лошади.
— А-а-а, уже прочитал? — ухмыльнулся он, увидев газету — Надо здесь прибраться срочно — генерал вас посетит.
— Ему-то что здесь понадобилось?
— Как что? Тебя награждать будет. Вообще-то, господин полковник хотел вручить крест после смотра отряда, но раз уж в газете написали…
Солдаты развесили уши и ловили каждое слово, а я решил понаглеть, используя хорошее настроение офицера.
— Ваше благородие, в газете еще написано, что я в чин унтер-офицера произведен.
Поручик рассмеялся и, похвалив за находчивость и смелость, поведав мне непристойное изречение про сходство карьеризма с членом.
Генерал прибыл вечером с небольшой свитой. Осмотрев сарай и оттюнингованный броневик, прочел целую речь. Причем, обращался он ко мне стоя боком и разглядывая Минерву. Это вообще было характерно для здешних офицеров — не обращать внимания на нижних чинов, даже общаясь с ними. Вроде как к технике с голосовым управлением обращаясь. Бесило меня это невероятно. В итоге мне был повешен на грудь крест, а из свиты генерала выскочил фотограф и запечатлел меня на фоне броневика в окружении отцов-командиров. Правда командиры держались так, что скорее они фотографировались со мной как с обезьянкой в Ялте.
Наконец генеральский набег завершился и мы смогли вздохнуть свободно. Блин, пол-дня потерял чтобы эти могли десять минут потолкаться рядом с техникой не оскорбляя свой тонкий вкус видом грязи, пыли и работающих солдат.
Смотр состоялся в воскресенье. Предварительно, я успел расспросить Симоненко как это мероприятие будет выглядеть и приступил к подготовке. Подходы к нашему полигону были подчищены, маршруты и программа показательного выступления отрепетирована. Присланные Симоненко солдаты сколотили помост с перилами, прорыли пару траншей и наделали чучелок из соломы и палок.