Это была Сашенька. Ее появление стало для такой неожиданностью, что даже не сразу понял о чем она говорит.
— С чем?
— Ну как же, вас же георгиевским крестом наградили. Уже вторым и за столь короткий срок.
— Ах это. Спасибо, Александра Александровна. Вас отец не заругает за то, что ушли и с нижними чинами общаетесь да еще наедине?
— Нет, что вы, папа знает, что я не люблю бывать в обществе, а с нижними чинами я в госпитале постоянно общаюсь. Сергей Алексеевич, а почему вы не поехали со своим отрядом?
— Я всю неделю непрерывно езжу, а сегодня так и вовсе накатался всласть. Ну а вы почему пешком?
— Я только до санитаров пешком, а там с ранеными до госпиталя доеду. Их сейчас немного, но все же есть каждый день.
— В этом платье? Не жалко? У нас рессорная повозка есть. Хотите, я прикажу ездовому вас доставить?
— Ну что вы, я уже привыкла к госпитальным двуколкам, а на бричке лучше раненных отвести — им нужнее.
Хороший она человек все таки, а я обормот даже не удосужился до сих пор узнать, что моя бричка бричкой называется.
— Как скажете, Александра Александровна. — козырнул я — Кстати, вы не знаете кто это газетчикам про меня рассказал? а то такую чушь настрочили, что перед разведчиками неудобно. В этот раз хоть фотограф был, а то бы опять нарисовали какого-нибудь столичного э-э-э. модника.
— Извините, Сергей Алексеевич. Это я. — Сашенька смутилась.
— Вы? Зачем?
— Ну как же! Ведь вас не наградили за этот подвиг. Охотники уже давно награды получили, а вам задерживали. Это не справедливо, а папа сказал, что это дело полковника Петухова и он вмешиваться не станет.
— Полковник награждение хотел на сегодня оставить. — автоматически пояснил я — не стоило это делать. Слухи могут пойти. Зачем вам это? Да и мне ни к чему, чтобы все мои успехи знакомством с вами объясняли. И вообще ни к чему мне лишнее внимание начальства.
— Извините, Сергей Алексеевич, я не подумала об этом.
Мне стало стыдно. Расстроил девушку, а она как лучше хотела, заботилась обо мне. Стоп. Заботилась. Спокойно, Серега, спокойно. Эта девушка не для тебя. Ты женат, а она генеральская дочка, практически инопланетянка в местных условиях. И вообще на кой такая нужна? Она же ничего о жизни не знает, а уж о сексе тем более и подмышки у нее наверняка мохнатые. Ну вроде уговорил себя, осталось ее уговорить.
Дальше разговор шел как-то скомкано, оба чувствовали себя неловко. Оживилась Сашенька только когда разговор зашел про госпиталь. Тут она чувствовала себя уверено, а главное можно было легко перевести разговор на другие проблемы. Она рассказывала о нехватки некоторых лекарств и сложностях некоторых типов ранений. Одна тема меня зацепила. Часто при повреждениях костей конечности становились короче, а если сложили неправильно, то и кривые.
— Знаете, кажется я знаю как эту проблему решить.
— Как?
— Ну на словах это объяснить трудно, я лучше нарисую сейчас.
Как только мы дошли до сарая я набросал на бумажке аппарат Илизарова как я себе его представлял. Знал я только общий принцип, поэтому подробности прорисовывать не стал. Чай технически грамотные люди найдутся, а ничего сложно там нет. Сашенька внимательно следила за карандашом и моими пояснениями, а потом завороженно прошептала.
— Это же гениально! и так просто! Сергей Алексеевич, вам непременно нужно учиться! Вы столько замечательных изобретений можете сделать!
Ну вот, и эта туда же!
— Ну скажете тоже. Это так, ничего особенного. К тому же бронеотрядом пока командовать некому.
Теперь смутился я. Приписывать себе чужое изобретение не хотелось, а сказать, что не мое не могу. К счастью тут явился ездовой и сообщил, что бричка готова и я принялся прощаться и деликатно выпроваживать Сашеньку.
— Сергей Алексеевич, я сегодня же покажу это профессору! — Сашенька размахивала бумажкой — Он сразу поймет, как это важно и сделает все возможное для скорейшего применения вашего приспособления, я уверена!
Ее восторженное мировоззрение меня каждый раз удивляло еще в госпитале. Столько энтузиазма и веры в людей я раньше не встречал. Как она революцию переживет, а гражданскую? Предупредить бы, а как? Сказать, что знаю будущее? Нереально. Ладно, подожду пока, а после февраля уже можно будет прямо говорить об опасностях.
Наконец Сашенька укатила. Со всех сторон на меня с любопытством глазели солдаты.
— Чего уставились? Просто о нуждах госпиталя говорили! Понятно? И чтобы не трепались! Мне тут слухи всякие не нужны.
Солдаты честно забормотали про "да мы не вжись, мы ничего такого и не думали" и резко занялись делами, кроме Огурцова. Этот рохля себе занятия быстро придумать не смог, а сделать вид как остальные, не догадался. Снял неловкость момента Сыпченко. Этот мудрый, повидавший жизнь мужик переключил внимание общественности на другую трепетную тему.