Натали присела в реверансе, и Кристине пришлось ответить снисходительным кивком, хотя она вся горела желанием обнять девушку, прижать к себе и уже никогда не отпускать… Но придётся терпеть. Натали теперь уж точно не может быть ни служанкой, ни торговкой-травницей. Возможно, если бы Оскар выжил и остался в Эори капитаном гвардии, а она вышла за него, то смогла бы стать даже экономкой в замке, а Кристина бы видела её и общалась с ней каждый день. Но теперь она станет баронессой, хозяйкой замка, и неизвестно, как часто подруги смогут видеться. Хотя, наверное, почаще, чем последние пять лет…
Кристина тепло усмехнулась. Натали и Винсент вместе смотрелись до того мило и гармонично, держась за руки и улыбаясь, что к её глазам подступили слёзы. Всё же хорошо, что потеря Оскара не сломала Натали, не ввела её в бесконечный ступор и апатию и что девушка в итоге смогла найти счастье и обрести любимого человека в лице брата своего погибшего возлюбленного. Это казалось очень правильным.
Видит Бог, Кристина не хотела отпускать Натали. Но она прекрасно понимала, что так, как раньше, уже не никогда не будет. Она вздохнула и вновь улыбнулась.
— Разумеется, я даю своё согласие, — объявила она.
В сумрачном уютном кабинете было тихо, но в голове у Кристины до сих пор играла навязчивая мелодия, которую менестрели исполняли в самом конце пира. «Через сотни дорог и бессонных ночей… через годы, эпохи и дни…»[16] Или там было «седмицы и дни»? Она уже не помнила, и чёрт с ним.
Кристина очень устала за этот невыразимо долгий, медленный, тяжёлый день, ей хотелось спать, и горло немного болело… Со временем стало жарко, и она скинула свой плащик, повесив его на спинку стула, и распустила волосы — проклятые шпильки искололи затылок. Начинала болеть голова, но уйти спать Кристина пока не могла. Ей ещё предстояло укладывать Джеймса, что было задачей не из лёгких, особенно после того, как мальчик вернулся из Вэйда.
Из-за вертящейся в голове мелодии, усталости и не затихающего на языке привкуса красного сухого вина Кристине никак не удавалось полностью сосредоточиться на завещании. К тому же почерк у покойного барона Арнольда был далеко не каллиграфическим… Когда буквы в одном слове начали сливаться в странное чёрное пятно, она подняла голову и, часто-часто заморгав, устало вздохнула.
— Н-натали, пожалуйста, зажги… зажги ещё одну свечу, — сбивчиво попросила Кристина.
«Господи, я же пьяна», — мелькнула вдруг ясная мысль, перебив наконец настойчивую песню. Да уж, давненько с ней такого не случалось.
Сегодня на пиру она позволила себе расслабиться и выпить больше обычного, не разбавляя вина. Война окончена, Элис побеждена, Джойс мёртв, а его труп сброшен в общую могилу на пустыре… Кристина могла бы решить про себя, что оказалась полностью счастлива, если бы не затянувшееся отсутствие Генриха и сомнения, всё ещё терзающие её сердце из-за того проклятого письма. Однако музыка, журчащее вино, вкусно пахнущее мясо, заразительный смех барона Акселя помогли ей отвлечься от печальных мыслей. В тот день Кристина не танцевала — ей это не очень нравилось, да и не с кем было… Хельмут тоже весь пир просидел на своём месте, изредка переговариваясь о чём-то с Рихардом, и сначала ей показалось хорошей идеей пригласить кого-то из них, но потом она передумала, решив, что Хельмут точно откажет, а Рихард и без того то и дело оказывался в паре с какой-нибудь молодой девушкой. Поэтому она продолжила пить и слушать музыку, оставаясь во главе стола до тех пор, пока гости не разошлись.
Время ещё было не позднее — едва пробило десять. Но зима приближалась, и темнеть стало рано, на чёрном небе рассыпались серебряные звёзды, собираясь в хороводы вокруг луны… потом они вдруг скрылись за тучами и стало ещё темнее, словно из мира исчез абсолютно весь свет и теперь здесь будет царить вечный мрак.
Вскоре вдалеке послышались раскаты грома — видимо, ночью ударит дождь с грозой, и ветер принёс пелену туч не просто так.
Натали спокойно зажгла ещё одну свечу и поставила её на стол прямо рядом с Кристиной. Та наконец смогла сосредоточиться, разобрала злополучное слово и дочитала завещание до конца.
— Не то чтобы я хорошо знала вашего отца, барон Винсент, — негромко проговорила Кристина, возвращая ему потрёпанный пергамент, — однако я всё же не могу понять, почему он решил лишить Джейми наследства. Если, по вашим словам, он всегда был таким… — она замялась подбирая слово, — неприятным человеком, барон Арнольд не мог это заметить лишь на смертном одре.