Единственным выходом для неё было бы, пожалуй, снова выйти замуж, но она почему-то не спешила с этим.
— Кстати, где Марианна? — вдруг встрепенулась Элис.
— Леди Марианна уехала в неизвестном направлении, как только пришёл ваш приказ распустить войска, — пролепетала Габриэлла. — Взяла с собой десяток гвардейцев, тех, что привезла из Анкера… Она ничего не сказала, — добавила она, когда леди Карпер начала приближаться к ней с весьма грозным видом, — не сказала, куда поехала, и насчёт письма тоже…
— Нет, она не могла уехать, ты понимаешь? — покачала головой Элис. — Она бы не бросила меня.
— Её здесь нет, — возразила Элла тихо. — Возможно… я лишь предполагаю, но… Возможно, это именно она велела Джойсу наступить раньше, решив, что без Кристины Эори уязвимее. Или чтобы он погиб в непродуманной битве, и тем самым вы бы избавились от него… Я не могу утверждать, но я что-то такое слышала… от слуг…
— Не смей повторять то, что брешет на базаре всякая чернь! — вскрикнула Элис в сердцах. — Что ты как маленькая? Такая же слабоумная, как твой покойный муженёк?
Она не отвечала.
— Убирайся отсюда, — повторила леди Карпер, окинув Эллу презрительным взглядом.
Со стороны казалось, что эта женщина мало чем отличается от Кристины — так же выпендривается тем, что носит меч и может протыкать им людей, так же самостоятельна и уверенна в себе… Только вот, в отличие от нолдийской шалавы, эта отчего-то испугалась совершенно безоружную Элис и, кивнув вместо реверанса, бросилась прочь. Просто она знала, что леди Карпер действительно стоит бояться. Если ты с ней один на один, конечно, и за твоей спиной не бряцает оружием целая стая воинов.
И то, что она сказала о Марианне, не может быть правдой. Марианна бы не бросила Элис и уж тем более не отдала бы такой глупый, губительный приказ от её имени. Зачем ей это? Она ведь всегда была на её стороне…
Элис поднялась на четвёртый этаж Белой башни, придерживая подол платья, отдышалась и что было сил позвала:
— Марианна!
Ответом ей послужило лишь эхо.
Дверь комнаты Марианны была заперта. И ничего не осталось — ни записки, ни какого-нибудь ещё напоминания или весточки.
«Она разочаровалась в тебе, — вдруг шепнул на ухо навязчивый и жестокий внутренний голос. — Она хотела, чтобы ты проявила силу и выдержку, а ты сдалась… Со всеми своими сомнениями ты ей просто надоела».
И правда… Марианна хотела войны, хотела получить больше власти и выгоды огнём и мечом, а не мирными переговорами, унижениями и уступками… Возможно, она и правда подговорила Джойса напасть раньше, чем они договаривались на военных советах, чтобы ещё больше сбить Кристину с толку и застать её врасплох.
Элис бросилась в Чёрную башню, где находились её кабинет и спальня. Ворвалась в пустую комнату, заранее приготовленную слугами, — здесь было чисто, светло и тепло, но изнутри Элис всё равно разрывал пронзительный холод. Озноб усилился, потом ещё и ноги подкосились… Она сбросила плащ и тяжело рухнула на кровать, сжимая пальцами новое тёмно-красное покрывало. По крыше забарабанил дождь, сначала слабо и тихо, а потом всё сильнее. Пронзительный отблеск разрезавших небо молний дважды осветил комнату, а от долгого и чересчур громкого раската грома Элис задрожала.
Боги гневаются, боги плачут, потому что она в очередной раз подвела их.
Элис вспомнила, как перед походом они приносили жертвы всем богам. Выбрали красивейших быков и овец. Целый хор жриц и жрецов с заката и до полуночи взывал к богам, прося послать милость и удачу воинам, сделать их сильнее, отважнее и крепче… Потом Элис лично зарезала всех жертвенных животных, орошая их кровью свой белый с золотом хангерок.
Видимо, не нужно было приносить в жертву быков и овец. Стоило сделать человеческое жертвоприношение, как в давние времена. Король далеко, он не узнал бы. Можно было бы принести в жертву Киллеана, раз его смерть всё равно была неизбежна — а так хоть какую-то пользу принёс бы… Элис усмехнулась. Нет, больной, немощной жертве боги бы точно не обрадовались. Нужен был кто-то сильный, здоровый, крепкий, а главное, вызвавшийся добровольно.
Усмешка далась ей с огромным трудом. Она сдерживала слёзы до последнего, но теперь у неё уже не было сил. Трясущаяся от рыданий, она встала и, глядя в окно, позвала ещё раз, только тише, совсем беззвучно: