В утро охоты пришлось немало побегать по лесу — как и хотела Кристина, пошли с гончими на зайца. Собаки без труда отыскали свежие следы в рассветной прохладе. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, оранжевые тонкие лучи несмело пробивались сквозь стволы деревьев, покрытых нежной весенней листвой, падали на зелёную траву и первые солнечные одуванчики. Воздух с утра был довольно холодным, в кронах танцевал слабый ветерок — впрочем, ему хватило сил разогнать набежавшие с вечера тучки, оттого небо было чистым, светло-голубым, таким далёким и высоким…
Возможно, София сейчас именно там — наблюдает за ним свысока…
Хельмут сильно сжал указательным и средним пальцами тетиву, так, что даже плотные перчатки для стрельбы не спасли от боли. Но боль немного отвлекла от мыслей, которым на охоте не место. А на мозоли плевать, к ним привыкать не придётся.
Вскоре в лесу раздался заливистый лай — гончие обнаружили заячью лежанку. И ещё через некоторое время охотники получили несколько довольно-таки увесистых тушек, пронзённых меткими стрелами. Подстрелили также несколько белок, совершенно бесстрашных и наглых, которые так и скакали по ветвям раскидистых елей.
Хельмут, по своему обыкновению, попал в глаз — чтоб шкурку не портить.
Пока победители распределяли между собой трофеи, Кристина тихо отошла к краю поляны, где они расположились. И Хельмут сразу заметил, что всё утро женщина ходила как в воду опущенная, кажется, даже ни разу не улыбнулась, а на все вопросы отвечала коротко, односложно, порой невпопад.
— Что-то не так? — поинтересовался Хельмут, подойдя к ней. Сзади раздался смех охотников, но Кристина не обратила внимания, даже не шелохнулась.
— А? — отрешённо выдохнула она. — Прости, что ты сказал?
— Я спрашиваю, всё ли в порядке? — терпеливо повторил Хельмут.
Кристина несмело оглянулась, зябко закуталась в свой чёрный плащ, скреплённый спереди двумя тесёмками. Выражение её лица было совершенно испуганным, будто она увидела в глубине леса русалку, упыря или волка-оборотня. Хельмут даже на всякий случай взглянул вперёд, но никаких тревожных признаков появления лесной нечисти не обнаружил. Тут вроде бы даже обычных волков нет, что уж там… Только зайцы, белки да птицы. Чего же она так испугалась?
— Да я о Джеймсе думаю, — невесело усмехнулась Кристина, сделав пару шагов вперёд, словно желая скрыться среди деревьев от навязчивых вопросов. — Зря я сегодня поехала… Он явно чем-то обеспокоен, а что именно его мучает — не говорит. И утром тоже был такой… испуганный, что ли… — Она покачала головой и отвела взгляд. Хельмут смотрел на неё внимательно, выражая свою заинтересованность, а вот она глядела не на него, а вниз — будто лесная подстилка волновала её больше всего на свете. — Даже не злился на меня, — вдруг в голосе её зазвучал яд, — не огрызался…
— А обычно он часто злится? — спросил Хельмут.
— Ты не представляешь… — Сделав паузу, она добавила твёрдо, но тихо: — По-моему, он меня ненавидит.
С этими словами Кристина как-то странно повела плечами, заморгала, и он понял, что она пытается справиться со слезами.
— Я думаю, тебе просто кажется, — попытался он её приободрить, хотел сначала коснуться плеча, но отчего-то не решился. — То, что он растёт не таким, как ты хочешь… Это ведь ожидаемо. Он — человек, хоть и маленький, а не кусок глины, из которого можно вылепить всё, что тебе заблагорассудится.
— Ну, да, — кивнула Кристина, делая ещё пару шагов вперёд, как-то воровато оглянулась — видимо, не хотела, чтобы остальные охотнки услышали их разговор, но они не обращали на беседующих господ никакого внимания, — но он ведёт себя… неправильно. Не так, как другие дети. Я ни разу не видела от него любви и ласки, он жмётся ко мне лишь тогда, когда ему страшно. А Генриха он вообще как будто за родного не признаёт… Я не знаю, что с этим делать.
Она резко взглянула на Хельмута, и тот вздрогнул: Кристина, не выдержав, заплакала — тихо, совсем сдержанно, не всхлипывая, не шмыгая носом. Слезинки медленно, по одной, текли из её помутневших глаз, и губы дрожали, но больше ничего не выдавало тех эмоций, что испытывала она сейчас.
Стало безумно жалко её — такую маленькую, хрупкую, с растрёпанной косой, кутающуюся в плащ и неуверенно переминающуюся с ноги на ногу. Хельмут сначала подумал, что от холода. На Кристине была серая льняная рубашка с меховой жилеткой, чёрный плащ, плотные коричневые штаны — всё это для сегодняшней погоды не было слишком лёгким. Но она всё равно ёжилась и дрожала.