Наступили настоящие сумерки. Кенара зажгла электрический фонарь, который подобрала в какой-то мастерской, и продолжила свой обход. Дом за домом, комната за комнатой. Здесь есть кто-нибудь?
Ночь пролетела быстро, темнота держалась всего пару часов, затем на город опустился туман, небо снова стало серым. Воздух посветлел. Вот и последний дом. Во рту совершенно пересохло, голос охрип. Кенара вырвалась на улицу и села на ступеньки у входа. Она опустила голову на руки и сжала ладонями виски. Ее учили когда-то развеивать гендзюцу, и это умение куноичи пыталась сегодня применить, но ничего не вышло. Либо реальность именно такова, либо иллюзия слишком сильная.
— Итак, — хрипло пробормотала Кенара, — все мертвы, обратились в прах? Что за сила могла такое сотворить? Сестра… тётя… если они тоже погибли, то понятно, отчего никто не предотвратил пожар.
Сверхшиноби, проникшие бесшумно и уничтожившие всех мгновенно какой-то чудовищной техникой, испарившиеся без следа… Это невероятно. Кенара поднялась с места и медленно побрела к особняку Масари. Она остановилась перед почерневшими от огня стенами своего родного дома. Сестра… тетя…
— Если… Если это сделал кто-то живой… клянусь, я убью его!
Кенара крепко сжала губы и резко отвернулась. Нужно делать то, что она умеет лучше всего — быть шиноби, искать следы. Девушка сорвалась с места и в несколько прыжков оказалась у городской стены.
— Начнем отсюда, — сказала она себе, и фигура в светлом плаще замелькала в серых утренних сумерках.
Больше суток Кенара провела, скитаясь, словно брошенное на произвол судьбы домашнее животное, вокруг опустевшей деревни. Ни одной живой души не встретилось ей, как и не удалось обнаружить следы чужаков. Наконец она поняла, что не справится в одиночку, ей нужна была помощь других, более опытных шиноби.
Приняв решение, Кенара взломала дверь склада, экипировалась и отправилась в Деревню Листа. В жилые дома она больше не заходила, брать что-либо из-под крыши у покойников казалось ей святотатством. Небо снова разразилось дождем, поэтому две ночи пришлось провести на ветках, под кронами деревьев, которые кое-как защищали от потоков воды. Кенара надела свою старую повязку с протектором, а подаренную друзьями спрятала во внутренний карман. Воспоминания о недавнем прошлом были слишком горькими, чтобы их вызывать лишний раз. Однако мысли не слушались девушку.
Кенара всегда считала себя не такой, как другие. Она оставалась в стороне, не искала общения и шумных компаний, держалась отстраненно, пряча за иронией и сарказмом свои истинные чувства. Детские забавы ей рано наскучили, ко взрослым ее еще не тянуло. Тренироваться девушка так же предпочитала в одиночку, и лишь когда в недалеком будущем замаячил экзамен на чунина, она начала чаще бывать в компании Рики и Таюши, а также вовлекать их в свои ежедневные занятия. Но задушевного друга у нее никогда не было, не было на свете такого человека, который бы полностью понимал и принимал ее. Одним она казалась слишком серьезной, другим — пессимистичной. Но проблема заключалась не в том, что думают о ней люди, а в том, что она думает о них.
Привыкнув быть на виду, жить в плотно населенной деревне, Кенара со свойственным подросткам максимализмом легко сбрасывала со счетов всех знакомых, которые хоть в чем-то не соответствовали ее строгим требованиям. К тому же, она быстро уставала от общества посторонних людей. Идеальным был бы, пожалуй, этакий друг-невидимка, который появляется, когда нужен, и исчезает, когда потребности в нем нет. Но разве хоть кто-то согласился бы на такую роль?
Кенара поплотнее завернулась в плащ и лежала, прислушиваясь к шуму дождя. Она ведь сама всегда искала одиночества. Изнывала от занятий с тетей и сестрой и бесконечных дисциплин, необходимых для получения достойного Масари образования. Старалась улучить минутку, чтобы почитать в спокойствии и тишине. Сбегала с чужих праздников и вечеринок, на которых этикет требовал, по крайней мере, показаться. И вот теперь она настолько одинока, как только может быть человек, оторванный ото всего мира. Нет ни дома, ни семьи, ни родной деревни. Нет никого, кто бы ее знал. Если она умрет прямо сейчас, ни один человек в мире не узнает об этом, не удивится, не заплачет. Ни с кем из людей ее ничто не связывает. Кенара ощутила тоску и страх, ей показалось, что она подвешена над пропастью и нет ни единой нити, что удержала бы ее от падения. По коже бегали мурашки. Казалось, что смерть тянет к ней свои холодные руки, а она не может противиться, ведь ей не для чего жить. Никому не нужна, не важна ее жизнь.
Так уж она была устроена: воспринимала мир через призму собственного эго. Осознав свое положение, она смогла понять и размеры катастрофы, постигшей ее деревню. И в этот момент ей показалось, что сквозь нее проходят души всех ее родственников, друзей и земляков, изгнанные из этого мира так внезапно и болезненно.
Кенара сморгнула слезы и достала из-за пазухи вишневую повязку с протектором — подарок друзей. Погладила ткань и эмблему деревни. Она должна выяснить, что стало причиной смерти дорогих ей людей, по чьей воле оборвались их драгоценные жизни. Не должно всё кануть в небытие вот так — под покровом тайны. Люди будут говорить о гибели ее деревни, так пусть узнают, как все произошло. Коноха поможет ей разобраться, шиноби Листа помогут воздвигнуть мемориал, захоронить останки погибших, воздать им все почести и помешать мародерам грабить опустевшие дома. А дальше, с ними или без них, Кенара уничтожит виновников произошедшего.
Всё это казалось сном и, немного облегчив душевную боль, девушка и вправду заснула.
Уже вновь перевалило за полдень, когда впереди показалась Деревня Листа. Погода изменилась, солнце выглянуло из-за туч и так получилось, что Коноха предстала перед Кенарой в ореоле теплых лучей как воплощенная надежда. Девушка бывала здесь прежде, в детстве, но уже почти ничего не помнила об этом. У ворот ее встретили дежурные шиноби, это были приятели Изумо и Котетсу. Они вежливо поздоровались, увидев на протекторе символ Деревни Звездопада. Лист никогда не враждовал с Деревней Звездопада, так как они оба служили интересам страны Огня, однако шиноби этих деревень когда-то соперничали между собой за первенство в силе.
— У тебя наверняка есть какие-то бумаги, подтверждающие личность, — заметил Котетсу.
Кенара покачала головой. Теперь каждый, кого она встретит на своем пути, будет интересоваться судьбой ее деревни и пробуждать тяжелые воспоминания. Но она не собиралась обсуждать это с каждым.
— У меня нет бумаг, но есть очень важные и печальные новости о моей деревне. Я должна сообщить их напрямую Хокаге.
Изумо и Котетсу переглянулись, но поняли, что расспросы будут бесполезны. Изумо вызвался проводить девушку до Резиденции Хокаге. Всю дорогу Кенара глядела по сторонам, радуясь ярким краскам и оживлению улиц. Плотность населения здесь была больше, чем в Деревне Звездопада, многие дома стояли совсем рядом, так что их жильцы могли, выглянув из окон, пожать друг другу руки. По пути им встретилось несколько шиноби, они все спешили по своим делам. «Дела тут явно идут хорошо, — подумала Кенара, — не то, что у нас». В Резиденции Изумо вызвал секретаря и помощницу Пятой Хокаге — Шизуне.
— Шиноби Звездопада хочет сообщить Пятой какие-то важные новости, — объяснил он.