И, когда мужчина замер, приложившись ладонями к прозрачной чуть серой перегородке, напротив него, в лицо ему заглядывая, пытаясь нащупать его взгляд, мальчик никак не среагировал.
— Нет! — несчастный, оттолкнувшись от преграды, намного, впрочем, менее страшной, чем та, что возникла между его племянником и жизнью, снова пошел бродить нервно туда-сюда по помещению.
Женщина опустила голову, не в силах смотреть на его боль, еще больше сгорбилась.
— Жаль мы тогда его не родили, — вдруг сказала она. Голос ее дрожал и губы, пальцы тоже начали подрагивать, — Так бы сейчас они ровесниками были. И наш сын отвлек бы его.
Ее супруг вдруг резко остановился, взглядом вцепился в ее лицо, в ее сцепленные руки, переплетенные пальцы. Женщина, не услышав шума от его движений и даже прерывистого шумного дыхания, голову подняла, взглянула на него отчаянно. Испугалась, что и он сейчас притихнет так же, как и этот несчастный ребенок.
— Но ведь экспедиция была тяжелая! — выдохнула она — и по щекам ее наконец-то потекли слезы, — Еще и этот плен. Но если бы!.. Если бы… — и скрючилась еще больше, пряча лицо в ладонях, — Он бы мог быть живым. Я иногда очень жалею об этом.
Супруг пересек пространство между ними — половину просторного зала — и упал возле нее на колени. Ладонями голову ее обхватил, осторожно вынудил голову поднять, выпрямиться. Она смотрела на него, несчастная, заплаканная, совсем не похожая на его привычную спутницу жизни.
— Милая, ты прелесть! — сказал он. Голос у него самого тоже дрожал, но глаза были счастливые и даже какие-то безумные.
Женщина напряглась, увидев выражение его глаз, внутри которых будто бы зажегся огонь. Есть безумие, которое неизлечимо. Хотя и редко оно случается. Неужели, сегодня она потеряет и его?!
— Но что же теперь?! — выдохнула она с болью, — Наш сын уже мертв!
— Сын? — мужчина удивленно вскинул брови, — Еще было слишком рано, чтобы судить.
— Мне… мне так казалось. Что это мог быть именно мальчик, — женщина всхлипнула и отвернулась, кусая губу.
Супруг нежно поцеловал ее в затылок, в комок коротких торчащих волос, медленно потянул к себе, чтобы снова посмотрела на него. Сказал глухо, но уверенно:
— Я нашел решение.
— А разве… — голос ее дрогнул, — Оно есть? Наш мальчик уже мертв.
— Китрит 66-1, - произнес мужчина и улыбнулся как безумный.
— Но… — она отпрянула, — Нет! Ты не можешь! Они откажутся! Этот мальчик самый обычный. Разве они позволят ради него…
— Ничего, — сказал ее супруг резко, — Они ничего не смогут сделать!
Несчастная испуганно вцепилась в его рукав, словно могла помешать и остановить. Словно… нет, она только страстно хотела, чтобы больше ничего страшного не случилось. Сказала, плача:
— Но тебя накажут за использование лаборатории в своих целях!
— Ничего, — повторил он, будто не услышал. Подскочил, еще какое-то время метался туда-сюда, обдумывая. Потом присел на корточки рядом с нею, сжал ее руки, нежно. Попросил с мольбой: — Ты только устрой сбой в камерах слежения у взлетной полосы и в этом доме. И, совсем немного, в моей лаборатории. Я только одну вещь возьму…
— Ты куда собрался? — его жена испуганно вскочила.
— К хвостатым, — безумная улыбка-оскал исказила его лицо, делая каким-то пугающим.
— Но мы же… мы же едва смогли… — женщина запиналась от ужаса, — Тогда… Да ты спятил!
— За ними должок, — гадкая улыбка обезобразила лицо ученого, сделала его каким-то чужим и пугающим, — К тому же, одно из направлений их науки схоже с нашими технологиями, — сжал ее руки покрепче, потом поднес к губам, — Ты только данные сотри и в нашем доме. А я найду способ сделать кианина в их лаборатории.
— Тебя убьют! — супруга судорожно обняла его, прижимая к себе крепко-крепко, — Они могут тебя убить! Они ведь уже раз едва нас не убили!
— Пусть только попробуют! — кривая улыбка.
Мужчина покосился на распростертое тело ребенка, неподвижное и будто неживое.
— Подожди меня, Кристанран! Подожди немного своего дядю. Я вытащу тебя отсюда. Ты снова жить будешь. Ты еще слишком юн, чтобы умирать, — осторожно разжал пальцы своей напарницы и спутницы жизни, потом лицо ее обхватил осторожно, надолго приник к губам в страстном поцелуе.
Маленькая вечность слабости и страсти. Маленькая вечность только для них двоих. Всего одно мгновение тишины. Тихий дымок над вершиной вулкана, еще не до конца пробудившегося.
Поцеловал, погладил родные плечи, спину, бедра. Приласкал щеки и волосы. И выскочил вон.