Город мой и город чужой… город несказанно красивый… чарующе прекрасный… и девушка, танцующая с чайкой на льду… как сбывшаяся мечта…
Этот мост моего города перенес меня в город другой… этот толстый лист мокрой бумаги перенес меня в мир другой, в другую реальность…
Хрупкий мир грез был разрушен внезапным писком. Юный художник достал мобильник — тоньше моего и совсем не похожий на него, щелкнул по кнопке пальцем с грязными ногтями — под них забилось что-то зеленое и желтое, наверное, краска — поднес к уху:
— Нани?..
Я застыла, услышав это странное слово. А он шумно выдохнул и почти сразу же отключил связь, убрал телефон. Сложил альбом, сжал под мышкой и торопливо ушел. По мосту, в другую сторону. А мне казалось, будто этот мальчик уходит по знакомому мне мосту в другой мир. Он не был похож на человека нашего мира. И его картина… его рисунок… это было ожившее волшебство, настоящее волшебство!
Я никогда не забуду этого мальчишку, чье лицо я так и не увидела!
Потому что его мир поглотил меня… он преследовал меня…
Да, я тогда развернулась к нему спиной и побежала к музею, догонять своих. Мне надо было успеть. Потому что мама тогда денег дала, а у нас тогда был сложный период…
Да, я все-таки остановилась почти сразу, обернулась — он как раз уже взошел на середину моста — и медленно исчез по ту сторону, словно растворяясь в проходе-переходе иного мира…
Он ушел — и я никогда более не видела его. Но его мир поглотил меня. Его картина стояла у меня перед глазами. Даже в музее, уже догнав своих — успела таки просочиться к ним через толпу — я, кажется, оглохла. Так как учительница что-то ворчала — лицо у нее и взгляд были сердитыми — но я ее не слышала. У меня перед глазами стоял тот, иной город. И лед под ногами девушки раскрасился отблесками желтыми, розовыми, голубыми и тускло-сиреневыми… И то чувство полета, тот диковинный танец захватили ее… И экскурсовод что-то говорила, долго… и меня тормошили Лерка и Нина, но их всех я тоже не слышала…
Та девушка все еще танцевала на замерзшей реке неведомого города…
Я… я танцевала на льду неведомого города, а надо мной вилась моя подруга-птица…
Ее белое тело с черными росчерками было как моя одежда — светлая с черными росчерками деталей…
Мои руки раскинула в сторону…. Развевался подол юбки из двух кусков… развевались рукава и мои темно-каштановые волосы с рыжеватыми прядями…
Он ушел — и я никогда более не видела его, но его мир поглотил меня — и вечером того дня я впервые взяла в руки ручку не для того, чтоб делать домашнее задание, а для того, чтобы выпустить на свет мою первую историю…
Старейшины, оставшиеся в столице, пытались предотвратить извержение вулкана, спасти огромный город, будто сложенный из ледяных или хрустальных глыб, и людей, не сумевших покинуть его. Тысячи людей, собравшиеся вокруг, надеялись, что их защитникам и на этот раз все удастся. И одна из многих девчонок-подростков, Кареэйа, тоже верила в это.
Атлантида не должна погибнуть! Ее люди преодолеют и это! Опять наступит зима, и Кареэйа снова будет кататься, танцуя, по замерзшей реке. Ее подруга чайка будет кружиться вокруг. Будет поблескивать снег на берегах реки. И Карнт, кутаясь в свой старый синий плащ, опять украдкой будет подсматривать за танцем Кареэйи, напоминающим полет. Он не полюбит ее никогда: ведь не может же старейшина из знатной семьи, один из самых одаренных жителей Атлантиды, всерьез заинтересоваться служанкой из простого народа! Но он будет украдкой любоваться ее танцем, а она — танцевать для него…
А потом Кареэйа прислушалась к разговору усталых старейшин. И с ужасом поняла, что на этот раз они бессильны. И у оставшихся здесь спасения уже не будет: старейшины даже самих себя не смогут переместить в безопасное место. Что уж говорить о необходимом для нового перевоплощенья обряде! Но что ей до гибели Атлантиды! Что ей до ее собственной смерти! Ей так хочется, чтобы жил Карнт! Чтоб он снова мог родиться! Но у нее даже слабого дара нет…
И откуда взялась решимость? Кареэйа вдруг рванулась к старейшинам, прорвалась через их круг, стала около Карнта. Поток силы, чистой, светящейся устремился от ее сложенных рук в небо. Старейшины замерли изумленно: давно иссякла такая могущественная чистая сила у людей. И тут опять пробудилась. И у кого! И что эта безумная девчонка собирается делать? Да какая разница? Без опыта, с только что пробудившимся даром она не сможет ничего!