— Здесь не конец твоего пути, а только начало! Запомни! Ты не обретешь Тайного, а лишь коснешься его! И не будет тебе потом покоя!
Он вдруг завертелся на месте и затараторил:
— Не верь очевидному — оно лживо, не бойся непознанного — оно тебе по плечу, но расточай силу, когда боги смеются, не призывай богов, а то не услышишь их зова, и уж не противься, когда окажешься у них в руках!..
У Сони закружилась голова. Слова рыжего фавна прыгали, как горох, отскакивая от девушки и исчезая. Она пыталась сосредоточиться, но озорник был уже рядом: обхватил ее голову горячими ладонями и припал долгим поцелуем к ее запекшимся губам. Соня рассвирепела, как тигрица, :но он уже оттолкнул ее со смехом:
— Вставай, моя сладкая! Пора! Ты почти у цели! А с тобой мы еще встретимся!
Он потрепал ее по щеке и исчез. А Соня, наконец, смогла разжать губы и тихо засмеяться: она опять победила! Она жила! Жизнь ждала ее за тонкими стенами этого пристанища.
Маг сидел на большом валуне, сцепив пальцы рук, еле сдерживая клокочущий в нем гнев. Все пошло прахом из-за этой сучки! Будь она трижды проклята! Теперь вот Дионео думает, что его жизнь закончена и ему больше ничего не надо, ирл мрачно копает могилу…
Ах, как все удачно складывалось, какие возможности перед ним открывались! И вот он опять там, откуда начал, Куфаронус покосился на поникшие плечи Дионео. Придется вернуться к его первому плану.
Возможно, боги рассудили, что та ноша ему не по плечу… Но как они могли? Как посмели?!. Нет. Все. Вот сейчас он посидит здесь, успокоится, и приступит… Откладывать, нет смысла: он чувствует, что они уже почти пришли. Еще денек-другой, и…
Из леса вышел Хайрас. Окинул взглядом поляну. Вздрогнул, увидев яму. Тяжело сел рядом с Дионео. Тот безвольно положил ему голову на плечо. Куфаронус поморщился. Только этого не хватало! Он встал с камня и решительно направился к юношам, на ходу подбирая слова, которыми он пригвоздит их к месту. И пусть этот степняк проваливает в пасть к Нергалу — туда ему и дорога! А Дионео… Старик остановился у него за спиной и уже протянул руку, чтоб тяжело опустить ее на узкое плечо.
В шалаше послышался смех. Живой. Веселый. Маг отдернул руку. Все поспешно оглянулись. Да, смеялись в шалаше, а там был только Соннис. Голос их только что умершего друга явственно произнес:
— Эй, вы! Куда вы все провалились? Помогите-ка мне встать. А то валяюсь тут, как…
— Пей, я сказал! До дна! И не желаю слышать никаких отговорок! Хочешь жить? Тогда пей!
Хайрас стоял над Соней, держа в одной руке миску с каким-то невероятным древним гирканским варевом, а второй размахивая так, словно собирался немедленно вбить в землю любого, кто осмелится ему перечить. Девушка мрачно взглянула на него исподлобья. Ну что за наказание? И так она себя чувствует немногим лучше, чем покойник, а ее еще пичкают этой гнусной смесью из отвара трав, корней и нутряного барсучьего жира. Тьфу! Но силы к ней, действительно, постепенно возвращались, и изматывающие приступы лихорадки отступили. Она зажмурилась, зажала пальцами нос и залпом выпила обжигающее внутренности варево. Хайрас удовлетворенно потер ладони, отобрал у нее плошку и пошел к ручью потрошить убитую им утром зайчиху.
Надрезая шкурку на лапках, он мурлыкал себе под нос мотив древней гирканской баллады о воине-богатыре Мамухе и красавице Салюк. Молодые елочки исчезли из его глаз, уступив место горячей бескрайней степи, то полыхающей алыми тюльпанами и звенящей от птичьего многоголосья, то выжженной безжалостным солнцем, когда даже змеи и скорпионы скрывались от зноя в норках.
Холмы, холмы до горизонта, от зеленого рассвета до багрового заката, походные юрты, крытые коврами и конскими шкурами, огни костров… Города — да, есть и города, но эта жизнь не по нему. Ему надо сидеть в седле, сжимая ногами теплые бока коня, вдыхать ветер, считать звезды. И порой вспоминать о красавице, что будет ждать его за узкими окошками дома из золотистого песчаника. Пусть для нее щелкает соловей в кустах жасмина, а ему надо слышать звон оружия, топот коней, приказы вождей. Ах, как он хочет вернуться к своему народу героем! И тогда поднимутся великие племена, и ветром наполнятся гривы их скакунов, и лягут бескрайние земли им под ноги!
Хайрас опустил тушку в ледяную воду. Его предки привязывали головы врагов к гривам своих коней, и все скоро вспомнят об этом, очнувшись от беспробудного пьянства и разврата! Самые крепкие стены городов не устоят под их напором! И древние боги степного вольного племени направят их разящие стрелы и тяжелые мечи!..
Сидя на большом плоском камне, он слышал, как дрожит под бесчисленными копытами земля… Гордая улыбка победителя светилась на его скуластом лице. Хайрас подхватил одной рукой зайца и побрел по тропинке. И вдруг улыбка сползла с его физиономии: он упал на землю, прижавшись к ней ухом. Так и есть! Он вскочил на ноги. Нет! Не может быть! Ведь здесь дикий лес! Задыхаясь, бросился бежать к лагерю, но понял, что не успеет: большой конный отряд несся во весь опор к их шалашу, и он мог лишь наблюдать издали, как растопчут эти богатыри его друзей…
Соня лежала в сладкой полудреме у костра, отдыхая каждой клеткой своего тела и чувствуя, как вместе с солнечными лучами в нее вливается теплая живая сила. Агилульф с утра уехал опять на разведку и скоро должен был вернуться, а пока девушка наслаждалась тишиной и покоем.
Она не замечала Куфаронуса, перебиравшего свои склянки и амулеты в маленьком дорожном ларце из резного черного дерева. Ее даже не раздражал упорный взгляд Дионео, хоть и хотелось порой запустить в него головешкой. Она снова и снова вспоминала свой сон, смешного махального фавна. Что он такое ей плел?..
Вдруг тело ее напряглось: чуть заметная дрожь шла от земли. Соня вскочила и принялась озираться, хотя и сразу могла бы догадаться, что нападение нужно ждать оттуда, где солнце. Любой боец это знает с младых ногтей. Так и есть! Щурясь и прикрывая глаза ладонями от блестящих лучей, она, сжавшись, смотрела, как прямо к ним направляется большой отряд до зубов вооруженных всадников. О, боги! Да их сейчас голыми руками можно раздавить! Она с трудом сглотнула горькую слюну. Боги капризны и непредсказуемы: зачем было возвращать ее к жизни после ядовитого укуса, если все равно ей суждено умереть, так и не попав в святилище? В чем же тогда ее предназначение?! Быть растоптанной жеребцами? Ну, это мы еще посмотрим!
Не обращая внимания на окаменевших от страха старика и мальчишку, она побрела в шалаш, взяла свой меч и, качаясь, направилась к всадникам. Их свист и вой заполнили, казалось, весь лес. Соня уже не думала ни о чем. Она просто приготовилась к смерти. Только почему-то неотвязно крутился в голове этот рыжий бесстыдник… «Не верь очевидному — оно лживо»… Тоже мне, мудрец нашелся! Болтун несчастный!
Соня положила меч на плечо, уцепилась в его рукоятку обеими руками. Ноги противно дрожали, по спине стекали струйки пота от слабости. Больше всего она сейчас боялась, что не сможет поднять свой меч. И Агилульфа нет, и Хайрас куда-то запропастился. Впрочем, вон он бежит от ручья… Но что он может со своим дурацким ножичком? Это ему не зайца потрошить.
Она не знала, что за ее спиной из леса ей на подмогу выехал Агилульф. Солнце слепило глаза, и она видела лишь первого всадника летевшего на нее с копьем наперевес. Соня расставила ноги пошире, уперлась пятками в мягкую землю и, превозмогая приступы головокружения дождалась нужного момента, взмахнула мечом и обрушила его на… ближайшую кочку.
Ничего не понимая, она крутила головой. К ней подлетел Агилульф, грозно размахивая своим клинком, но всадники неслись сквозь него бесплотные, как ночные тени. С воем и криком они проскакали по поляне. Соня видела, что даже струйка дыма от костра не изменила своих затейливых узоров, ни одна травинка не шелохнулась. Отряд исчез, как будто его и не было. Атилульф нервно хохотнул:
— Ну и горазд же ты, брат Соннис, мечом махать!
Но Соня его не слышала — схватившись за голову, она повалилась на землю. Бросившийся к ней маг услышал невнятное бормотание: «Не верь очевидному — оно лживо, не бойся непознанного — оно тебе по плечу, не грози мечом, когда боги смеются, и не призывай богов, а то не услышишь их зова…» Куфаронус быстро повернул ее к себе лицом, тряхнул с силой за плечи, мысленно приказал: «Открой глаза!»