— Легче вам будет от вашей теории? Ею что, детей можно лечить? Ее можно есть вместо хлеба?
Профессор снял очки и посмотрел на Прохора такими круглыми и беззащитными глазами, что ему стало стыдно. Он даже пожалел, что так взъелся, но что поделаешь, слово не воробей…
Дальше они шли молча. Профессор вытащил было блокнот и попытался сделать запись, но ничего не вышло. Он спрятал блокнот и умоляюще посмотрел на Прохора, но тот не остановился, а шел и шел вперед, не оборачиваясь.
Прохор думал в это время про Пэт и Кроху, про Профессора, который так и не понял, что все уже кончилось и пора учиться выживать, не тратя драгоценное время на чепуху. Потому что вся эта наука хороша, когда полон желудок, и никто из родных не болеет. Вот тогда можно заняться наукой и объяснить, отчего на жареном мясе образуется корочка.
Но времена изобилия кончились. А он-то, Профессор, выходит, этого не понимает. Ладно, что Прохор заботится о нем. А ну как случись какая беда, что Профессору останется делать? Помирать?
А еще он думал, что все случившееся произошло из-за людей, которым сытно и хорошо жилось. И конечно же, им не хотелось терять эту хорошую жизнь. Чего ради?
И неважно, кто первым начал и что было этому причиной. Важно теперь любой ценой выжить, но это уж кому как повезет…
Так они и дошли до дома. Профессор прошмыгнул в дверь, а Прохор задержался. Из стены соседнего дома торчал человеческий нос. Подумав некоторое время, Прохор сообразил, кто это такой, и тут Март наконец-то появился.
Прохор плюнул и взялся за ручку двери.
— Погоди… — крикнул Март, и Прохор замер. — Погоди, не уходи, дело есть… Я хочу сказать дело… Я хочу сказать тебе, что ты заблуждаешься. Пойми — это не страшно. Это… Я теперь могу получить все, что пожелаю. Да это и не основное. Главное то, что в этом мире мне не страшно. Очень много, когда тебе не страшно. Оказывается, я всю жизнь искал такое место. Погоди, не уходи… Хорошо, я трус. Но ты… Ты еще хуже, ты губишь Кроху и Пэт. Они умрут, и кто будет в этом виноват? Ты… Постой, погоди… А откуда ты знаешь, что все должно быть именно так? Может быть, мир призраков именно шаг вперед, следующая ступень цивилизации… Откуда ты…
Прохор зашел в дом и тщательно запер входную дверь на засов.
На секунду лицо Марта появилось из ближайшей стены, исказилось гримасой то ли боли, то ли гнева и пропало.
Проходя мимо комнаты Торгаша, Прохор подумал, что с ним что-то нечисто. Кто знает, может, и Торгаш уже переметнулся к призракам, как, например, Март? Да нет, пожалуй, нет, если в том мире каждый может получить все, что пожелает, что там делать Торгашу?
…Пэт смазывала Кроху подсолнечным маслом. Он сидел на табурете совершенно голый, и хорошо было видно, что все его тело расцвечено какими-то странными разводами. Во многих местах кожа полопалась и отстала, повисая сухими лоскутами. Пэт смазывала эти места очень осторожно, поминутно поглаживая Кроху по голове и все время говоря что-нибудь ласковое. Когда Прохор вошел, она постаралась даже улыбнуться, но это у нее получилось настолько жалко и неестественно, что он аж скрипнул зубами.
Пока Пэт одевала Кроху, Прохор вынул из кармана пять яиц, найденных на берегу Озера Призраков, и соорудил яичницу. И тут Пэт улыбнулась по-настоящему. Но все равно потом, когда они поели, она тихо-тихо, тоненьким-тоненьким голоском попросила:
— Прохор, ну Прохор, может, еще денек?.. Может, все еще повернется, чего не бывает? А? Прохор, ведь страшно же, давай еще подождем, а? Один день, один маленький денечек? Если лучше не станет, тогда… А, Прохор?
Прохор, который рассказывал Крохе, как весело стулья, шкафы, кушетки и прочая мебель прыгали в Озеро Призраков, сразу помрачнел, задумался, а потом сказал:
— Нет, Пэт. Нет, и не проси. А если будет поздно? Вдруг не успеем? Сама знаешь, как бывает при чернавке — скрутит проклятая болезнь, и даже до Озера донести не успеем. Нет, больше тянуть нельзя.
Пэт больше ничего не сказала, а стала готовиться ко сну. Так они и легли молча, словно чужие.
А Кроха уснул безмятежно и тихо, он еще не научился думать о завтрашнем дне, который казался такой невообразимой далью, что о ней и загадывать-то не стоило.
Прохор еще долго ворочался, пока не понял, что Пэт тоже не спит. Провел рукой по ее щеке, ощутив на коже нежный пушок, а также влажную полоску, начинавшуюся у глаза и сбегавшую ко рту. Задыхаясь от нежности и любви, прижал ее к себе. Пэт заплакала, уже не таясь, и ему пришлось долго, бесконечно долго успокаивать и шептать нежные слова.
Оно только так называлось — Озером. На самом деле это был прудик метров тридцать в диаметре.
Зеленый туман закрывал всю его середину. Словно гигантские летучие звери, парили над ним птеродактили, лишь иногда начиная суматошно бить по воздуху крыльями для того, чтобы набрать потерянную высоту.
А по берегу ходили стайки призраков. Прохору показалось, что невдалеке мелькнул Март, но это уже не имело значения.
Кроха сидел на руках Пэт и с любопытством таращил свои круглые глазенки. Лоскуток кожи у него на щеке оторвался окончательно, и теперь на этом месте виднелся черный квадрат.
Увидев их, призраки оживились и стали протискиваться поближе Один из них оценивающе оглядел Пэт — и сказал, что девочка — ничего, и он бы с удовольствием с ней познакомился поближе, а остальные заржали.
Прохору захотелось ему врезать, но он только стиснул зубы и прошел мимо. На душе было пакостно.
Они хотели сначала посидеть на берегу Озера и попрощаться, но призраки все испортили, так что от этого пришлось отказаться. А Пэт все вертела головой из стороны в сторону, как будто кого-то искала, и Прохор догадался, что она ищет Марта. Он, конечно, трус и слабак, но ведь был другом, все же не в чужие руки отдавать. Март не показался, и Пэт попробовала объяснить кому-то из призраков, что ребенка надо кормить, одевать и вовремя укладывать спать. Призрак, конечно, развеселился, а Пэт заплакала. Прохор понял, что надо действовать как можно быстрее.
— Ладно, давай, — раздраженно сказал он, хорошо понимая, что все надо бы сделать по-другому. Но остановиться уже не мог.
Пэт поставила Кроху на песок, стала его гладить и целовать, все не хотела отпускать.
В голове у Прохора был какой-то туман. Он видел только гогочущие физиономии призраков и, окончательно теряя над собой контроль, вырвал Кроху из рук Пэт и, легонько подталкивая в сторону воды, сказал:
— Вот, сынок, ты иди искупайся. И все у тебя пройдет, ничего болеть не будет. А мы тебя здесь подождем. Ты ведь у нас большой, сам можешь купаться. Иди! Ну иди же скорее!
И Кроха пошел, неуклюже перебирая ножками. Он быстро погрузился в воду по шею, но дальше не захотел. Обернувшись, крикнул: “Мама! Мама!” И Пэт, которая плакала, привалившись к плечу Прохора, вдруг рванулась и бросилась вслед за ним.
— Куда? — крикнул Прохор. — Стой! Куда?! С ума сошла! Дура, вернись!
Но было поздно. Пэт схватила Кроху, повернулась к берегу. И всего-то сделала шаг в сторону, но этого оказалось достаточно. Очевидно, там была яма, потому что Пэт неожиданно исчезла под водой и больше не появлялась.
Наверное, надо было броситься за ними, но он непонятно почему остался. И только через некоторое время понял, что осталось только одно дело, которое он непременно должен сделать.
Через четыре часа из Озера появились два призрака. Прохор зачем-то преградил им дорогу, на секунду окунувшись в прохладную темноту, когда они молча прошли сквозь него, направляясь к ближайшей группе призраков. Там их ждали. Какой-то тип вдруг обнял Пэт, и она не возмутилась, а томно привалилась к его плечу. Он что-то сказал, и все засмеялись. А Кроха шмыгнул в кучку таких же, как и он, детей-призраков, и тогда Прохор понял, что надо уходить.
До самого города он брел, как пьяный, только иногда ощупывая свое лицо, словно снимая с него невидимую паутину.
В городе он немного успокоился и теперь уже шел вполне осмысленно, шел домой, чтобы сделать то дело, из-за которого остался…
Серая тень стояла на деревянной трибуне и что-то говорила, сильно размахивая руками. Ее слушали три десятка оборванных людей.
— И там вам будет хорошо! Подумайте — там вы будете воистину свободны от всего! Свобода и неограниченные возможности. А еще — бессмертие! Вдумайтесь — бессмертие! Неплохая штука, правда? Придите к нам и получите все! Счастье перед вами, стоит сделать только шаг…