Первые советские фантастические фильмы явились отражением эпохи революционного перелома в жизни страны, духа нового времени. Но они не могли рассматриваться как поле драматургических проблем кинематографа в выходе на что-то более длительное по времени жизни страны уже в силу того, что явились скорее осмыслением проистекшего не столь отдаленно перелома, а для отражения текущего времени и проблем перспективного развития нужна была известная дистанция.
Фантастика в литературе была в ту пору неподготовленной к органическому осмыслению новой сиюминутной жизни. Не хватало опыта. Тем более, не было такого опыта у кинематографа. В реальной жизни возникает естественная необходимость рассказывать о новом, теперь уже отчасти осуществленном, достигнутом за первое послереволюционное десятилетие, создаваемом и планируемом. Это обстоятельство при всем положительном, к сожалению, несколько притормозило развитие советской фантастики в литературе и в кинематографе (что во многом объясняется существовавшими в ту пору вульгарно-социологическими теориями в области культуры), приспособив мечту к практике: так появляется и на долгий период закрепляется фантастика “ближнего прицела”, занимавшаяся главным образом популяризацией достижений науки и техники, раскрытием производственной темы и т. д. Нельзя отрицать, правда, и положительных сторон фантастики данного периода — одной из них можно назвать укрепление связи фантастики с практической реализацией тех или иных проектов и гипотез (если истолковывать подобный принцип как своего рода крайность, сковывающую “полет фантазии”, то аналогичной же крайностью могла бы стать и оторванность фантастики от реальной действительности, с чем мы сталкиваемся в фантастике конца XX века).
Однако середина 30-х годов интересна для советской кинофантастики появлением двух во многом оригинальных фильмов, в чем-то отвечавших духу времени, в чем-то отразивших настроения первого послереволюционного десятилетия, а в чем-то обращенных и к будущему.
Приход в кинематограф звука, поиски в области мультипликации, эксперименты в сфере изобразительных средств — эти явления словно бы объединились в фильме А.Птушко (будущего отечественного “киносказочника”) “Новый Гулливер” (“Мосфильм”, 1935), иллюстрирующем освоение “старых” тем новыми техническими средствами кинематографа. Взятая за основу сценария история Гулливера (героя известного романа Д.Свифта), попавшего в страну лилипутов, получила в фильме неожиданное революционное преломление. Это был “Гулливер” на новый, советский лад. Отражая бытовавшие в ту пору мысли о скорой всемирной революции, убежденность в неизбежности социального переустройства общества, основанного на несправедливости, насилии и неравенстве, переосмысленная сюжетная основа соединилась с реалиями социалистической революции. Но вне своеобразного обрамления, выводящего содержание фильма на реалии конкретно-исторического периода, эта лента может рассматриваться в качестве самостоятельного художественного замысла, трансформирующего в кино мотивы сказки новыми техническими средствами. Во всяком случае, ошибочно оценивать эту ленту как мало примечательное явление кинофантастики.
Новаторство этого фильма проявилось прежде всего в удачном и творческом соединении кукольной мультипликации и игрового кинематографа. Это потребовало значительных усилий и изобретательности от художников, кукловодов и многих других специалистов. Ведь куклы, например, воссоздавали мир “Лилипутии” таким, каким он запечатлен в романе Свифта и на иллюстрациях художников прошлых веков. В итоге достоверность в игре кукол-лилипутов (достигнутая мастерством художников, кукловодов, звукооператоров), выступавших в фильме наравне с актерами, приобретала новое действенно-эстетическое качество. На примере “Нового Гулливера” легко проследить, какие неограниченные возможности давал кинофантастике звук (куклы-лилипуты говорили и пели с учетом индивидуальных особенностей голоса и характера, различные эпизоды фильма сопровождались выразительными и запоминающимися звуковыми эффектами, звук был здесь органичной доминантой поэтики фильма), новые приемы комбинированных съемок, позволившие широко использовать ряд оригинальных “фантастических” превращений. Вероятно, эти и многие другие качества ленты сохраняют привлекательность и ценность фильма и для современного зрителя, в особенности юного.
Развитие отечественной кинофантастики шло, как можно заметить, в основном в русле социально-политической проблематики. Но вот эпоха индустриализации начала проявляться и в этом жанре. И интересно, что производственная тема, занимавшая в ту пору основное направление в литературе и искусстве, трансформировалась в кинофантастике в совершенно неожиданном ракурсе, внешне не связанном с производственной темой. В том же 1935 году на киностудии “Мосфильм” режиссер В.Журавлев поставил фантастический фильм “Космический рейс”, впервые в отечественном кино обратившись к теме космических путешествий, а по сути дела впервые подчинив работу специфике научно-фантастического кино, где и тема, и проблемы, и сюжет, и герои — все находилось в сфере специфики жанра.
В ту пору пропаганда возможных в будущем космических полетов получила широкий размах: на страницах газет и журналов публиковалось много статей и очерков, освещавших первые опыты по реактивной технике в нашей стране и за рубежом, высказывавших предположения, какими могут быть первые шаги человечества в космос, есть ли жизнь на других планетах и т. д.
Поэтому постановка “Космического рейса” в целом вписывалась в “дух времени”, хотя и была, безусловно, неожиданным поворотом в “истории” отечественной кинофантастики, фактически не имевшей опыта в реализации достаточно сложных по содержанию и форме замыслов.
В намерения сценариста и режиссера входило желание рассказать о космическом путешествии многосторонне, показать сам процесс полета, технические его стороны, передать переживания первых космонавтов. В той или иной мере рамки замысла легко расценить как пример той же “производственной темы”, но не забудем, что это была первая попытка прикосновения к космической теме и первая попытка создания в полном смысле слова научно-фантастического фильма. Для создания столь сложного в технико-постановочном отношении произведения в первую очередь требовалась достоверность. И потому научным консультантом картины стал основоположник космонавтики К.Э.Циолковский, с энтузиазмом встретивший идею постановки и приложивший много энергии, чтобы своими знаниями и практическими советами помочь в этой интересной работе. Советы Циолковского касались и режиссерской работы, и работы художника-постановщика (в частности, художник Ю.Швец готовил эскизы будущих декораций непосредственно с выдающимся ученым).
Может быть, именно потому, что создатели фильма были так увлечены научной стороной проблемы, сам фильм в художественном отношении оставлял желать лучшего: облегченный приключенческий сюжет, бегло намеченные и страдающие известной односторонностью и статичностью образы наивных героев — все это явилось результатом недооценки художественного значения фантастики в искусстве, что, впрочем, можно считать общим упреком фантастике тех лет, где популяризация науки и техники выдвигалась на передний план в ущерб чисто драматургическим задачам. Однако техническая часть фильма (конечно же, со скидкой на современный уровень реальных сведений о полетах в космос — объективности ради нельзя игнорировать этот аспект в оценке кинофантастики прошлого), выполненная с достоверностью, выразительностью и масштабностью (редкими для “космической” кинофантастики тех лет, если сопоставлять с зарубежными фильмами), безусловно, впечатляла, оставляя яркие воспоминания у зрителей о реальности путешествия в космос. Просветительские задачи фильма, в целом выполненные создателями, в этой связи оправдывают его художественные просчеты.
К сожалению, после “Космического рейса” советская кинофантастика долгое время не обращалась к космической теме — осталась, например, незавершенной попытка создать фантастический фильм “Голубая звезда” о полете на Венеру (по сценарию С.Болотина и А.Толстого постановку этого фильма осуществлял режиссер А.Птушко) советских космонавтов и разгадке тайн этой планеты, хотя созданные тогда пробы и эскизы показывают, что фильм обещал быть интересным и своей сюжетно-тематической частью, и постановочной.