– Папа!
– Ты дразнила его рыжим дятлом, солнышко. Так что теперь не обижайся, если он придумал, как отомстить.
– Но он тоже дразнил меня рыжей пичужкой! Я ненавижу свои рыжие волосы! Почему у Киви волосы похожи на твои, а нам с Джейсоном достались мамины?
– Когда-нибудь ты будешь очень гордиться своими волосами, малышка. А поклонники станут слетаться к тебе, словно пчелы на мед.
– А маму тоже всегда окружали поклонники?
– Пусть бы только посмели, я бы тут же распугал их своим ружьем. Да, красавица моя, кажется, Джейсон прав: ты растешь не по дням, а по часам.
– Янита! – Властный голос Ванессы донесся откуда-то из дома. – Немедленно вернись и закончи дела, прежде чем умчишься на своем скакуне.
– Да, мамуля, уже иду. – У двери девчушка остановилась, повернула голову, сердито взглянула на затылок отца и высунула язык.
Кейн уже несколько раз наблюдал подобную картину. Его дочь пока не догадывалась, что отражение в блестящем стекле боковой двери выдавало каждое ее движение. Она еще задаст перцу папочке с мамочкой, вздохнул Кейн, хотя ничуть не сомневался, что Ванесса шутя справится с капризами своенравной дочурки.
Возможно, их первенец был зачат именно в то прекрасное и тревожное утро, когда они наконец зажили настоящей жизнью. Кейн В. де Болт, которого вслед за матерью все стали звать Киви, появился на свет ровно девять месяцев спустя. Ванесса в нем души не чаяла. Он был высоким и сильным, как отец, с темно-каштановыми волосами, которые лишь чуточку отдавали рыжиной. Год назад, когда ему исполнилось четырнадцать, они послали его в школу на восток, чтобы он приучался к самостоятельности и поднабрался опыта. В письмах домой Киви не скрывал тоски по родным местам и Скалистым горам. Но всезнайка Кейн был уверен, что парню приглянулась дочка Купера и Лорны – шалунья Мэгги, вот Киви и паникует: вдруг кто-нибудь, пока его нет, уведет ее?
Кейн вытянул вперед длинные ноги и вспомнил об Адаме Клейхилле, который прожил ровно год после апоплексического удара. Его тело постепенно таяло, но упрямый дух старика отказывался покинуть хилое тело. Речь к нему так и не вернулась, но Мэри Бэн рассказывала, что он следил за каждым движением Элли, когда та находилась в его спальне. И в глазах его мелькало разочарование, поскольку Элли держалась на расстоянии. Она заговаривала с ним лишь тогда, когда надо было объяснить, что за процедура его ожидает или что прописал доктор. Но, надо отдать должное Элли, Адам всегда был чист и ухожен, и все старались угодить ему.
Он умер однажды ночью. Его похоронили на склоне горы, откуда открывался прекрасный вид на все ранчо Клейхилла. Лишь несколько человек, кроме Ванессы и Кейна, присутствовали на похоронах. Когда его тело опустили в могилу, Элли, одетая в траур, стояла рядом с Генри и Мэри Бэн, словно лишний раз подтверждая, что он может быть уверен: его прах навсегда останется в земле, за которую он так боролся и ради которой был готов на любое преступление.
Кейн усмехнулся, подумав, что старый Адам наверняка перевернулся бы в гробу, если бы увидел новую табличку перед въездом на ранчо. Элли и Генри совершенно официально сменили свою фамилию на Хилл. Когда выяснилось, что Адам так и не написал завещания, Элли настояла, чтобы Купер и Логан получили по трети поместья. Иначе Элли и Генри должны были унаследовать абсолютно все, что Элли сочла несправедливым. И она придумала, как лучше всего убедить Купера и Логана получить свою долю. Она сказала, что лишь в этом случае сможет умереть спокойно, зная, что за Генри и его семьей присмотрят как надо, по-родственному. Хорн, Парнелл и Хилл – из первых букв получилось новое название ранчо – «ХПХ». Под руководством Купера и Логана ранчо процветало, и Генри со своим разросшимся семейством жил не зная забот.
Элли вышла замуж за человека, которого Купер и Логан наняли управлять ранчо. Супруги жили теперь в небольшом, но новеньком и красивом, как игрушка, коттедже. Мэри Бэн взяла на себя управление огромным домом Клейхилла, и Джон Виснер прожил с ними до самой смерти, что произошло всего год назад. У Генри и Мэри Бэн родились три сына и две дочки. Мэри Бэн все так же обожает своего красивого муженька, которому не нужно ничего, только быть рядом с ней и играть со своими детьми. Прошло немало времени, прежде чем Парнеллы и Хорны начали наконец появляться на ранчо. Но сейчас семьи видятся часто, и двоюродные братцы метеорами носятся по лестницам и хлопают дверьми, пока их не утихомиривает Джозеф – он с ними не особенно миндальничает, а то эти сорванцы кому хочешь сядут на голову.
Дэлла умерла во Франции. Ее и ее любовника убила его ревнивая жена. Болтали, что все свое богатство Дэлла оставила в наследство какому-то индейцу: он оказался единственным мужчиной, которого она действительно любила. Он, в свою очередь, передал деньги банку, назначив попечителя, который должен был отчитываться, насколько успешно эти деньги помогают получать образование индейским детям. Душеприказчик Дэллы никогда не упоминал имени наследника, но Кейн был уверен, что это Логан Хорн.
– Кейн? Чего это ты уселся на веранде в такое время? Утро в разгаре, а ты уже отдыхаешь?
Все еще стройная и прекрасная, несмотря на трехкратные роды, Ванесса подошла к мужу.
– Я услышал этим утром крик диких уток. Они летели дальше, на север. Пойди возьми шаль и посиди со мной.
– Вот еще! Мне вовсе не нужна шаль. – Она села рядышком и прислонилась к мужу. – Джейсон совсем отбился от рук.
– Ну-у, он ведь твоя копия, родная. Такой же упрямец, за словом в карман не полезет, вспыльчивый, как порох…
– Тебе придется подумать, как с ним справиться.
– Что? Прямо сейчас?
– Ну-у, пожалуй, сначала ты меня поцелуешь.
– Чем это вы тут занимаетесь?– Дверь из дома на веранду оглушительно хлопнула, и рыжеголовый сгусток энергии возник перед родителями, презрительно сморщив нос, щедро, как и щеки, усыпанный веснушками. На руке у него был налеплен пластырь. Рыжий ураган с отвращением глядел на родителей и ждал ответа на свой вопрос.
– Я целую твою маму.
– Ф-фи! Никогда не буду целовать девчонок!
– Ну и отлично! Тогда твоя доля достанется мне, ладно?
– Пойди умойся, Джейсон. Доктор Уоррен должен сейчас заехать к нам посмотреть твою руку.
– Этот старый мошенник? – возмущенно завопил Джейсон и мгновенно исчез с веранды.
– Джейсон прав, наш док – мошенник! – Кейн лукаво покосился на жену. Он знал, что та обожает доктора.
– Сам ты мошенник! Если бы не этот умнейший человек, то я по сию пору жила бы в постоянном страхе. Дьявол побери, Кейн, как ты только мог… провести меня через все эти круги ада? Я до сих пор всякий раз закипаю от злости, стоит только подумать об этом. Если бы ты только сказал. Даже мне хватило бы ума распознать язву!
– Все, милая! Сдаюсь! Прошло уже пятнадцать лет! Не пора ли простить мне давний грех?
– Может быть, я и решусь на это, если ты перестанешь рассказывать направо и налево про то, как я назвала тебя при первой встрече напыщенным болваном, а потом кидалась на тебя с двустволкой… И вообще любила избавляться от поклонников с помощью лопаты или ружейного приклада. Все в округе считают, что я настоящая мегера в юбке!
– Не забудь еще, что ты носила – это в те-то времена! – бриджи, гонялась с ружьем за известным головорезом и убийцей, а еще скакала сломя голову на Рыжем Великане…
– Все, замолчи, несносный, и поцелуй меня… мой напыщенный болван. Только побыстрей. У меня еще дел по горло.
Он притянул ее к себе, и она приоткрыла губы.
– Ты слишком занята, чтобы подняться наверх? – прошептал он ей на ухо.
Она слегка отодвинулась и расхохоталась, зардевшись от смущения.
– Кейн де Болт! Ты… ты… но существуют же правила приличия! Они, похоже, не для тебя.
Он рассмеялся в ответ и обнял ее.
– Может быть. Во всяком случае, для моей любви к рыжей колдунье не существует никаких правил и ограничении.