— Ты подожди меня здесь, — говорит Серж, когда я берусь рукой за ручку автомобильной двери. — Отгоню машину в начало улицы. Не хочу светиться лишний раз. Мало ли?
Выхожу из машины и несколько минут стою, вдыхая свежий воздух, и пытаюсь успокоиться. Но тревога копошится в душе, с каждой секундой угрожая перерасти в панику. В конце концов, не выдерживаю и быстрым шагом иду к калитке в заборе — щербатом штакетнике, покрытом облупившейся зеленой краской.
— Стой, — слышу грубый голос Сержа за спиной и его быстрые шаги, — куда побежал так быстро? Я же просил подождать!
Но я не останавливаюсь — у меня нет желания вести долгие разговоры и координировать наши действия. Здесь не о чем беседовать — нужно, как можно быстрее, попасть в дом и узнать, есть ли там хозяин или хотя бы следы его недавнего пребывания в этих стенах. Уверен, что все не будет просто, но я должен попробовать, потому что тревога за Птичку разрывает изнутри. Мне нужна зацепка, ниточка, которая приведет к ней, а все остальное не имеет никакого значения.
— Да стой же ты, разогнался, — шипит Серж, догнав меня за воротами. — Ты не знаешь Кира. Он очень скрытный и малообщительный малый. Человек в футляре — это о нем. Надеюсь, ты знаком с классикой и тебе не нужно втолковывать смысл сказанного.
Нет, это уже слишком.
— Не знаю, что ты там себе обо мне насочинял, — говорю, чувствуя, как внутри начинает плескаться гнев, — но я не безграмотный бомж, который в своей жизни только правила дорожного движения и читал. Не пойму, чем я так тебе не угодил, но еще одно подобное высказывание в мой адрес и я начищу тебе пятак — будет блестеть как рождественский огонь. Понял меня?
Он молчит, ничего не отвечает, но замечаю что — то в его глазах новое, доселе невиданное. Надеюсь, что до него дошло — я не тот, над кем ему можно будет стебаться, воображая себя самым умным. И пусть Птичке явно не понравится, что мы не нашли общего языка — черт возьми, терпеть издевательства и гнилые намеки не намерен.
— Ладно, остынь, — после небольшой паузы, говорит Серж, глядя на меня сверху. Не знаю, сколько он в детстве каши съел, но габариты его поистине фантастические.
— Забыли, — слегка киваю и оглядываю двор.
На улице темно, а в округе ни одного фонаря, но даже тьма не мешает заметить, что двор пуст и необитаем. Сейчас, стоя рядом с каким — то кособоким сараем понимаю, что ничего и никого мы здесь не найдем, какие бы силы к этому ни приложили. Но я не привык сворачивать с полдороги, поэтому, наполнив легкие воздухом, почти бегу к крыльцу.
Две подгнившие ступеньки и вот я уже на месте — дергаю за ручку, и хлипкая деревянная дверь под моим напором не выдерживает и распахивается.
— Между прочим, это взлом с проникновением, — ухмыляется Серж, — но я никому не скажу.
— И правильно — вместе сюда приперлись, вместе и отвечать будем.
В доме пусто и холодно. Пахнет сыростью и пылью — здесь явно последний раз убирали при царском режиме. Звук наших шагов эхом отдается в пустых комнатах. Нащупываю выключатель, и тусклый свет льется на нас с потолка. Хоть электричество в этой холупе есть и то хорошо.
— Кир, — зычный голос Сержа разносится на весь дом, а по полу проходит небольшая вибрация. Это гиблое место, в нем нет жизни и, если Птичка здесь и была, то сейчас ее точно увезли отсюда.
— Надо осмотреть дом, — озвучиваю свои мысли вслух и медленно направляюсь вдоль коридора, — может, будут какие — нибудь подсказки.
— А я осмотрю подвал, — кивает Серж и, развернувшись, уходит в противоположную сторону. Хорошо все — таки, что он неплохо здесь ориентируется — так мы быстрее все обойдем и осмотрим.
Иду по дому, довольно большому, заходя по пути в каждую из комнат, но ни Птички, ни хозяина здесь нет. Но я позвоночником чувствую, что она была здесь. В самом дальнем конце коридора нахожу тяжелую дверь, закрытую на внушительный навесной замок. Прямо логово какое — то, в самом деле. Дергаю за ручку, пытаюсь сорвать замок, но он большой и тяжелый — его просто так не откроешь.
— Что это за комната? — Серж бесшумно подходит сзади и тоже принимается осматривать дверь. — Придется вскрывать.
Не успеваю отреагировать, а он достает из кармана какую — то железную штучку и принимается усердно ковырять углубление для ключа.