— Это все будет зависеть от того, что именно ты скажешь, но, в принципе, мы же мирные ребята, — говорю, подойдя к ней и присаживаясь рядом.
— Он помогал ему прятать трупы.
— Что? Какие еще трупы?
Чувствую, как мой мозг слегка заискрился. Наверное, если сейчас в комнате выключить свет, то я буду сиять как рождественская гирлянда.
— Девушек. — Ее голос еле слышен, но даже если бы она орала, сквозь панический шум в ушах я бы не смог ничего толком понять. Девушек? Трупы? Птичка, твою мать! У него же сейчас Птичка!
— Ого, — говорит Брэйн и присвистывает, а глаза Роджера больше луны.
— Кир — страшный человек, — заикается Матильда, находящаяся уже на грани нервного срыва. Еще немного и она точно в обморок упадет от переизбытка чувств. — Он его заставляет, понимаете? Ястреб не по своей воле! Он не такой! Поверьте мне!
Она кидается ко мне и хватает за руки. Чувствую, как ее трясет, словно в лихорадке, а в глазах блуждает безумие. Она пытается сфокусировать на мне свой взгляд, но ничего не выходит.
— Арчи ты отравила? — подает голос Роджер.
— Ястреб! — кричит Матильда, продолжая цепляться за меня и заглядывать в глаза. — Филин, миленький, пойми! Его заставили, он сам бы никогда, ему Арчи нравился. Но Кир его вынудил. Ты когда ушел, приехал Ястреб. Лысый ему так обрадовался, Ястреб принес с собой виски. Арч почти сразу отрубился, только пару порций выпил. Но я знаю, что это Кир заставил, пойми это!
Пытаюсь отцепить от себя ее руки, но она ухватилась за меня крепко — чувствую, еще немного, и моя футболка разорвется в лоскуты.
— Где они сейчас? Ты знаешь, где сейчас Кир?! — кричу ей в лицо. — Это очень важно! У него моя девушка.
Матильда замирает, мгновенно придя в себя, а потом ее глаза наполняются настоящим ужасом.
— Филин, тебе нужно спешить, — говорит она серьезно. Все — таки ее состояние меня пугает, ей необходимо к врачу обратиться. — Я знаю, где Кир девушек держит, там они, обычно, их и закапывают. Поторопись — новые игрушки Киру быстро надоедают.
Липкий страх пробрался под кожу, вытеснив все остальные ощущения. Я будто проваливаюсь в густую серую массу отчаяния, из которого могу уже и не выбраться.
— Говори адрес! — кричит Роджер, тряхнув Матильду за плечи. Его крик выводит меня из оцепенения.
— Это в лесополосе возле самой границы, — шепчет она, и Роджер перестает ее трясти. — Там Киру от бабушки дом в наследство остался, о нем не знает никто. Туда ехать пару часов, может быть, успеете.
— Время не терпит, поехали. — Брэйн спрыгивает с бочки. — С нами поедешь, чтобы Ястреб не дергался. И дорогу заодно покажешь.
Она энергично кивает, поправляя задравшуюся юбку и приглаживая волосы. Вид у нее сейчас жалкий, растерянный, но она точно будет в порядке. Хоть ее откачивать не придется.
Седлая Фрэнка, думаю, что если с головы Птички упадет хоть один волос, я этих уродов самих там похороню. И неважно, сколько лет потом придется гнить в тюрьме. Оглядываюсь на парней и понимаю, что они тоже на многое готовы. Ну, что же, с Богом.
41. Боль
В этот раз пробуждение ещё тяжелее — голова раскалывается как старый глиняный горшок, а в горле настоящий пожар. Во рту пересохло и не хватает воздуха. Может быть, на этот раз я действительно умерла?
Не знаю, чем Кир накачал меня, что за укол сделал, да только этим препаратом, наверняка, можно пытать — сейчас я в таком состоянии, что готова сделать все, что угодно в обмен на стакан обычной воды. С трудом открываю один глаз, потом второй, но ничего не меняется — вокруг плотная душная тьма. Это дежа вю, не иначе. Сначала почти ничего не чувствую, но со временем все — таки начинаю ощущать вибрации, вызывающие приступ тошноты и головокружения. Мне настолько плохо, что смерть — не самый худший выбор.
Где я? Что со мной? В итоге все — таки удается понять, что, пока была в отключке, он засунул меня в багажник автомобиля. Здесь тесно, жарко и отвратительно пахнет, но выбора нет — отсюда невозможно выбраться.
Пытаюсь пошевелиться, хоть каждое движение и причиняет невыносимую боль. Из одежды на мне тонкая кофточка и юбка чуть ниже колен — тот наряд, в котором отправилась в офис. Где моя обувь и пальто — тайна покрытая мраком. В одном повезло: на этот раз Кир решил меня не связывать. Наверное, настолько уверен, что из багажника не смогу выбраться, что и лишние методы предосторожности отбросил. Какой расчетливый и хитрый гаденыш. Его бы энергию да в мирное русло — цены бы его талантам не было. Осторожно трогаю запястья, еще недавно связанные веревкой, и чувствую, как они распухли и болят. И ведь это только начало — кто знает, что у этого идиота на уме?