— Папарацци, что ли? — удивляется Арчи. — Мы же не танцоры, и не певцы, чтоб за нами с камерами бегать. Фил, признавайся, в "Фабрику звезд", что ли подался?
— Не угадал, в шоу "Холостяк", — ухмыляется Фил, выстукивая каблуком какой-то мотив. — А ты сиди и сопли жуй, Дон Жуан недобитый. Так и будешь гайки крутить, пока меня самые красивые девушки страны обхаживать будут. Хотя, если не будешь выпендриваться, познакомлю, может быть, с кем-нибудь, пристрою тебя, горемыку.
— Ну тебя к чертям, — смеётся Арчи, подходя ко мне и тоже присаживаясь рядом.
Сижу, зажатая между двух парней и не знаю, что сказать. Принимаюсь вертеть в руках камеру, чтобы хоть чем-то занять руки. Потом делаю несколько снимков мастерской. Это очень колоритное место: помещение, внутри кажущееся намного больше, чем снаружи. Кругом валяются запчасти и хромированные детали; требующие ремонта мотоциклы и уже отремонтированные; на полках, что прибиты к стенам, стоят какие-то ящики, наверное, с разными болтами, гайками и разводными ключами. Я плохо разбираюсь во всех этих деталях, но даже я понимаю, что их тут нереально много. Наверное, дела у ребят идут хорошо, раз столько мотоциклов пригнали сюда для ремонта и модернизации. В помещение постоянно входят и выходят какие-то люди: клиенты и парни в рабочих комбинезонах.
— Значит, Птичка, — бурчит себе под нос Арчи.
— Ага, — отвечает Фил. — Чем не прозвище?
— Нормальное, — соглашается Арчи.
Они общаются друг с другом, как будто, я пустое место. Мне это не нравится, но молчу, потому что хочу понять этих ребят. А чтобы понять, нужно больше слушать и меньше говорить.
— А что у Птички с ногой? Что за очаровательный симбиоз теплого носка и кроссовка? — спрашивает Арчи, повернув ко мне голову. Его зеленые глаза наполнены любопытством. — Где вторую туфельку потеряла?
— Ногу повредила, а под носком у меня гипс, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза. — Упала.
— Ну, это бывает, — кивает лысый. — А сюда как Птичка залетела? — не унимается, сверля взглядом.
— Дверью ошиблась, думала, тут туалет, а оказался гараж какой-то зачуханный, — так и хочется крикнуть этому утырку "отвали" и ускакать отсюда к чертовой матери. — Вот сижу, отдыхаю. Отдохну и уйду.
— Слыш, Фил, чего она такая нервная? — смеется Арчи, наклонившись вперёд и глядя на Фила. — Тебе пустырника накапать, инвалидка?
— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, — бурчу себе под нос, возмущенно сопя, и складываю руки на груди. Надеюсь, со стороны выгляжу грозно. Меня достал этот лысый придурок.
— Птичка, не обращай на моего брата внимания, он в детстве в сугроб упал и пролежал там сутки. Вот и чудит, за языком не следит, — говорит Фил, протягивает руку и дотрагивается до моей щеки. От этого прикосновения меня чуть не контузило, до такой степени приятно. Никогда бы не подумала, что прикосновения какого-то парня могут так влиять на меня. Чудеса, не иначе.
— А ты, Арчи, заткнись, понял? — Фил смотрит на своего брата и взгляд его черных глаз не обещает ничего хорошего. Внутри разливается тепло, когда я понимаю, что слова Арчи в мой адрес так подействовали на Филина, но я не хочу стать причиной чьей-то ссоры.
— А вы братья, да? — задаю вопрос, чтобы разрядить обстановку. И пусть Фил запретил мне спрашивать… Да пусть катится ко всем чертям со своими запретами.
— Конечно, — ухмыляется Арчи, прекращая их безмолвный диалог. — Не похожи?
— Вообще ни капельки, — облегчённо вздыхаю, понимая, что угроза миновала.
— Мы не по крови братья, — говорит Фил, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. Жаль, здесь нет пледа, я бы укрыла его, поспал бы. Не знаю, чем он измотан, но усталость так и сочится из него.
— Утомился? — заботливо спрашивает Арчи. — Отдыхай, запчасти я купил, с кем нужно переговорил, так что ни о чем не волнуйся, брат.
— Спасибо тебе, — сонно произносит Филин. Сейчас его тьма, что плещется обычно из черных глаз, запечатана надежно за закрытыми веками. Мне хочется знать, что таится в глубине его души, но не хочу спрашивать, потому что все равно не ответит. Даже сейчас, когда практически уснул, а дыхание стало спокойным и размеренным, вижу, что напряжен. Что-то гложет его изнутри, какая-то тоска, но о причинах я не знаю и нужно ли знать? Не уверена.
Фил спит. Отодвигаюсь от него, чтобы сделать несколько фотографий. Мне кажется, что только во сне человек бывает настоящим. Не знаю, захочет ли он, чтобы эти фото были в журнале, — может, он суеверный, — но сделать их просто обязана. Тем более, когда он так красив. Да о чем я думаю, в самом деле? Что мне до его красоты? Главное, сделать хорошо свою работу, а остальное совсем неважно. Да и не нужно.