Фуад Виенто
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
Copyright – Фуад Виенто, 2014
Copyright – Перевод на русский язык. Издательство «Baronius Press», Глазго 2014
Перевод с английского – С.Казанфарли.
Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав.
1
Не достать небес рукой.
Взор достанет! И покой.
Есть желание достать,
Необъятное объять.
Отчего не птица я?
Небо - синяя земля.
Солнца нежные лучи.
Облака горят в ночи.
(автор: Нурана Алиева)
Красный мотоцикл с ревом остановился возле кафе «Лас Игуанас». Сняв блестящий шлем, он слез с мотоцикла и посмотрел на небо, чего ему не приходилось делать ни разу за три года. Майский теплый ветер играл с его темно-каштановыми волосами, закрывая наполовину его лицо...Позади остались тысячи километров, Глазго был далеко, так далеко, что Шотландии словно и не существовало.
Светило солнце из восточных ворот неба. Оно жгло не жалея сил, желая прогнать остатки ночной тоски. Казалось, прежний мир, до боли знакомый, отражался на застекленном выражении лиц жителей Тихуаны.
Песок заполнил дорожку, которая вела к мосту. Весна, предвидя свой конец, закруглялась, вытряхивала последние дни из своего календаря. Кактусы, растущие по краям дороги, были похожи на пустынных солдатиков, безмолвно хранящие тайны реальной жизни. Девственность земли не нарушалась ни дорогами, ни другими следами пребывания человека.
Он зашел в кафе, мистичный как мираж, голодный как волк, и опустошенный как современный Агдам. Утренний рассвет, ранний час, безлюдное кафе — привычный ход вещей. От любой мелочи на него накатывали волны воспоминаний, даже запах цветущего жасмина мог разбередить его душу. Теперь, в этот призрачный час, после завтрака, в пустой комнате он увидел бутылку вермута и, как бывало уже тысячу раз, перенесся в прошлое.
"Реальная проблема с реальностью является то, что нет никакой фоновой музыки", — подумал про себя Марс, выпивая вермут. — "Весело было бы".
Со времени его последнего визита ничего не изменилось. Прохладный воздух обнимал и успокаивал, проливая бокал свежести, где не было запаха крови и отчаяния. Кафе было почти пустое, и от этого казалось еще больше.
Подняв голову, он увидел смуглое лицо Гремио — хозяина кафе. Говорил он медленно, в его размеренном голосе было что-то от невозмутимой реки, будто он только что вернулся из самых тайных глубин своей души. Он придавал музыке культовое значение, говорил, что музыка — его последнее прибежище и спасет наш мир.
У Гремио была большая коллекция записей, которая отражала только причуды его настроений. В одном душевном состоянии Гремио мог слушать только Сару Таварес. Повторяя вечные слова о любви, жизни, напевая душевные мелодии как «Di Alma», он выплескивал свое самое сокровенное.
— Ты только послушай, Марс, как просто и понятно.
— Хорошая музыка — это оргазм для ушей слушателя, — смело пошутил он со своим давним знакомым.
— Любовь пробьется даже там, где боязно идти тиграм.
— У любви не бывает учителя, — сказал Марс почти вслух. — Я должен научиться...
— Если романтика — болезнь, то у меня она в терминальной стадии.
Гремио взял из рук Марса бутылку вермута, и растянув свои губы в широкой улыбке, пожелал ему попутного ветра.
— Адиос, амиго! — бодро прокричал Марс.
Надев шлем, Марс похлопал друга по плечу и сел на мотоцикл.
Из кафе путь Марса лежал на другой берег Мексики, в динамичный Канкун, где Цукерберг — поколение с лишним тому назад — угощал своих друзей сангритой, кесадильей и фахитас. Неотъемлемой частью Канкуна была лагуна Ничупте, на которую невозможно смотреть без волнения каждый раз, когда замечаешь ее в старых фотографиях. Благодаря теплой атмосфере, объединившей канкунцев единой судьбой, чётко ощущается, насколько приветлив этот город.
За пределами Тихуаны, где горевшая от зноя дорога была зажата между многочисленными каньонами и невысокими холмами, волей-неволей гонишь на предельной скорости.
Он двигался по дороге, словно самолет, набирая скорость по взлетной полосе. Перед глазами Марса вставали кирпичный коттедж, пёстрые тартаны в день рождения Роберта Бёрнса и инди-рок концерты в семнадцать ноль-ноль, когда душевное пение растекалось над всем, погрузившимся в полдневную сиесту. Он мчался сквозь ветер, рассекая волны пространства и времени. Подъезжая к мосту возле Канкуна, он увидел одиноко стоящую девушку и остановился.
Она стояла на мосту и непрерывно смотрела на бурный поток реки. Ее сумрачная фигура, застывшая в отчаянной неподвижности, в первый миг напоминала блеклую тень, порождением беспокойной луны. Ее волосы и яркий бирюзовый шарф развевались на ветру, создавая впечатление, будто находишься под куполом неба.