Обвинение верховной власти России в том, что она сама не ведет борьбу с преступностью и не оказывает в этом помощи Западу, подтверждали многочисленные факты. Так, дела об отмывании сотен миллионов «грязных» долларов, которые велись по инициативе прокуратуры Швейцарии, по сути, свернули. Пойманный с поличным за неуплату налогов рекламный босс, у которого дома обнаружили огромную сумму наличной валюты, тоже каким-то чудом избежал наказания. Сенсационное дело о краже высшими чиновниками всей валютной выручки от продажи алмазов, непонятно почему, бесконечно затягивалось, и было похоже, что и эти казнокрады уйдут от заслуженной кары.
— Путин и не собирается привлекать их к ответу, — убежденно высказал свое мнение Царев, зайдя к Наумову, чтобы познакомиться с материалами, которые тот готовил для «Отечества». — Он ставленник Семьи, а все эти ворюги тесно с ней связаны. Наверно, и денежки поделили. Так что давай помогай мэру и его команде! Хотя, на них тоже нет надежды.
— Это почему же? — спросил Артём Сергеевич, так как знал, что его друг зря болтать не будет. — У тебя есть какие-то негативные факты?
— Фактов хоть отбавляй, да и тебе они известны, — хмуро ответил Владимир Иванович. — Ты же слушаешь криминальные новости? Заметил, сколько преступников уже до суда освобождают «под залог»? Даже бандитов, захваченных на месте преступления!
— Ну а мэр здесь при чем? — пожал плечами Наумов. — Это дело рук продажных судей и милиции.
— А кто в Москве обязан навести порядок? — покачал головой Царев. — Разве не мэр? Ты меня прости, но я не верю, что он способен побороть преступность в России, если не может с ней справиться в столице.
Спорить с этим было трудно. «Может быть, Володя и прав, — подумал Артём Сергеевич. — Но надеяться ведь больше не на кого. Буду содействовать мэру и дальше, — решил он. — Все-таки наверху возможностей навести порядок у него будет больше».
Супруга Максименко Валентина, как и Артём Сергеевич, дни рождения справляла на даче. Только он весной, а она в конце августа. Раньше поездка на старую дачу, которая находилась аж под Калугой, доставляла им с Варей много хлопот. Но теперь, поскольку до Мамонтовки было рукой подать, это не составляло труда. Как всегда, на семейный праздник съехалось много друзей и родственников. Август — самый жаркий месяц года, и застолье было организовано в саду, где имелось открытое патио, защищенное от дождя навесом.
Для виновницы торжества праздник был знаменательным, но с примесью грусти, ибо Валечка достигла пенсионного возраста. Но так прекрасно выглядела, что ей нельзя было дать больше сорока лет. Синеглазая и по-девичьи стройная, она была по-прежнему изящна и привлекательна. Рядом с ней Николай Павлович, который был не на много старше, но облысел, обрюзг и обзавелся брюшком, казался пожилым.
Вечером после шумного застолья, жарили шашлыки, но неожиданно пошел дождь, и все перебрались в дом. Женщины отправились петь песни в мезонин, где были музыкальный центр и караоке, а мужчины расположились в гостиной около бара с напитками. Говорили обо всем, интересовались делами друг друга, так как были давно знакомы.
— Я вижу у тебя новая машина, Леонтий? Поздравляю! Шикарный «фордик», — потягивая через соломинку джин с тоником, сказал Наумов Доброшину. Они были знакомы много лет и вместе отдыхали на Байкале. — Тебя что, произвели в генералы? Хотя на генеральскую зарплату, такую тоже не купишь. Признавайся, — пошутил он, — банк, что ли, ограбил?
— Маршальской зарплаты тоже не хватит, — самодовольно ответил Доброшин. — Но я ведь в ФСБ больше не служу. Руковожу секьюрити крупной фирмы.
— И тебе там платят больше, чем маршалу? — искренне удивился Наумов.
Бывший полковник КГБ немного замялся, и вместо него ответил сидевший рядом Максименко.
— Ладно, Леня, не придумывай. Ему можно выдать коммерческую тайну, — и, повернувшись к Наумову, объяснил с улыбкой: — «Крышует» он вместе с товарищами из ФСБ. Отсюда и гроши. — Николай Павлович отхлебнул виски из бокала, который держал в руке и, уже серьезно, сказал: — Сейчас многие бизнесмены предпочитают иметь дело с ФСБ. Это надежнее, чем с милицией. Вот и Леня сейчас этим занялся, — вновь улыбнулся он, глядя на смутившегося Доброшина. — Всем хорошо жить хочется. И гэбэшникам тоже.