Артём уже выяснил, что штаб «Отечества» находится в одной из высоток Нового Арбата и, созвонившись с пресс-секретарем, договорился о встрече в начале следующей недели. Вспомнив о дипломатических способностях Гордона, он решил съездить к нему, чтобы показать свои материалы и посоветоваться, как провести переговоры.
За годы, проведенные за границей, его старый друг детства, и до того всегда модно одетый, стал таким изысканно-элегантным, что выглядел, как подлинный иностранец. Он и стиль тамошней жизни перенес на отечественную почву.
— Проходи в гостиную, старик! — приветливо сказал он, открывая дверь. — Что пить будешь: виски или джин с тоником?
— Спасибо, но мне нельзя, — отказался Артём Сергеевич. — Я за рулем.
— Брось, — улыбнулся Юрий Львович. — Знаешь ведь: сто грамм никому еще не повредили! Или забыл старый анекдот?
В свое время Гордон в их компании был главным знатоком и рассказчиком анекдотов. Даже носил с собой памятный блокнотик. И сейчас, видя, что его друг забыл, о чем речь, не удержался, чтобы не напомнить.
— Для тебя, автомобилиста, это должно быть заповедью, — вместо вступления сказал он. — Остановили одного, когда возвращался, крепко поддав, из гостей с женой и сыном. Заставили дуть в трубку. Естественно, реакция положительная. Но менты его отпустили.
— Отмазался? — нетерпеливо перебил Наумов. — В чем же соль?
— Не торопись, узнаешь! — одернул его Гордон. — Собирались отобрать права, но хитрован заявил, что у них испорчен прибор и потребовал, чтобы проверили на жене. Мильтоны отказались: дескать, она тоже пила. «Тогда проверьте ребенка! — потребовал водитель. — Может, скажете, что и он пил?»
— И проверили? — начиная догадываться, улыбнулся Артём Сергеевич.
— Проверили и отпустили! — смеясь, ответил Юрий Львович. — А лишь отъехали от поста ГАИ, плут бросает жене: «Ну, что я тебе говорил? Сто грамм ребенку не повредит!».
Друзья посмеялись, но от выпивки Наумов все же отказался.
— Нет, рисковать не буду, — сказал он, с сожалением глядя на приготовленные хозяином напитки. — По закону подлости по дороге что-то может случиться, а ребенка со мной не будет.
Когда Гордон прочитал принесенные бумаги, он некоторое время удивленно смотрел на старого друга, словно видел его впервые.
— Мне казалось, что ты зря лезешь в политику, ибо считал, что это занятие не для порядочных людей, — задумчиво произнес он. — Но теперь вижу: лишь честные политики могут принести народу истинную пользу. Ведь никто из тех, кого избрали в парламент, не выдвигает таких конкретных предложений. Может, из-за того, что они неосуществимы?
— Они вполне реальны, так как осуществлены в некоторых странах, где почитают аллаха и уважают сограждан, — ответил ему Наумов. — Если и у нас, хотя бы частично, последуют их примеру народ станет жить богаче. Я убежден, — горячо добавил он, — если «Отечество» выйдет с этим к народу, то непременно победит! Ты же видел расчеты? Они подействуют на избирателей сильнее красивых слов!
Потом Наумов познакомил друга с общим замыслом и прочитал отрывки из пьесы. Гордон слушал его с большим интересом, делал полезные замечания, и в заключение сказал:
— Не знаю, что решит «Отечество», но я считаю такую телепостановку просто необходимой. Как лидер наш мэр слабоват! И не потому, что его недостаточно знают в регионах. О достоинствах раструбят во время предвыборной кампании. Ему не хватает харизмы.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Артём Сергеевич. — Он внешне несимпатичен или его не любят на периферии из-за того, что москвичи живут лучше?
— Ревность жителей окраин тоже имеет место, но это как раз прибавляет ему делового авторитета. И дело не во внешности, — объяснил Юрий Львович. — Слишком уж он благополучен и мало в нем героического. Поэтому твоя пьеса сейчас так необходима! Он в ней узнаваем и проложит путь к сердцам.
— Если пьеса будет иметь успех, — осторожно согласился с ним Наумов.
— Успех будет, не сомневайся! — подбодрил его Гордон. — Для этого в ней есть все. И острый сюжет на злобу дня, и симпатичные герои, которые прославляют широту русской натуры. Только наши способны за правду рисковать жизнью и своими интересами. Недаром еще Тютчев сказал: «Умом Россию не понять…». Я бы, на твоем месте, сделал это эпиграфом. — Он одобрительно взглянул на друга: — И весьма удачным получился образ бывшего партийного босса, который, подняв палец, цитирует классиков марксизма, а став олигархом, учит всех уже капиталистическим заповедям. Поэтому советую изменить название пьесы на «Оборотень». Прежнее уж больно откровенно выдает политическое устремление мэра, а карьеризм у нас не в почете.