Царев вошел в палату с сияющим видом. Это удивило Наумова, так как его оппозиционно настроенный друг всегда выглядел недовольным и яростно возмущался происходящим. Он присел возле кровати, положил на тумбочку новый детектив и радостно сказал:
— Я только что от врача. Ты просто молодец! Быстро поправляешься. Вот это, — указал жестом на принесенную книжку, — поможет тебе не скучать и поменьше думать о делах. Отдыхай и набирайся сил! Тебя ждет большая работа.
«Интересно, о чем скажет? Володя явно приготовил сюрприз, — мелькнуло в голове у Наумова. — Произошло что-то хорошее». И он вопросительно взглянул на друга, с любопытством ожидая объяснений.
Царев немножко его подразнил, выдержав паузу, и весело сообщил:
— Могу обрадовать. Наконец-то у нас появились — достойный политический лидер и общественное движение, на которое можно надеяться, что оно будет способно противостоять правящей хунте!
— Ты уверен в этом? — недоверчиво взглянул на него Артём Сергеевич. — Ну и кого ты имеешь в виду?
— Разумеется, не твоего мэра. Он со своими сторонниками влился в «партию власти» Путина, и на нем теперь можно поставить крест, — язвительно произнес Владимир Иванович и открыл то, с чем пришел: — Известный тебе депутат Думы, отставной генерал Ермолаев, решил избавить Россию от правящих паразитов.
— Это — тот генерал, который возглавлял пограничную службу? — припомнил Наумов. — Он ушел в отставку, протестуя против потворства контрабандистам со стороны верховной власти. А в Думе руководил каким-то важным комитетом и вроде бы не выступал против Путина.
— Вот именно. Он не пустомеля, чтобы зря сотрясать воздух, — одобрительно заметил Царев. — Генералу давно «за державу обидно», но не было сил и средств, необходимых для борьбы за власть.
— А сейчас есть? Откуда появились? — все еще недоверчиво спросил Наумов.
— Ну, сторонников у Ермолаева и раньше было много. Он не только честный и порядочный офицер, — с уважением ответил Царев. — Это не «темная лошадка», вроде Лебедя, а наш коренной москвич, образованный и культурный человек. Его поддерживали армейские круги, а теперь к ним прибавились и промышленные. Далеко не все крупные предприниматели довольны тем, что творит Путин со своими приближенными.
— Я так понял, что образовалось новое общественное движение, которое он возглавляет? — спросил Артём Сергеевич. — Ты считаешь, что у них есть шансы противостоять «партии власти»?
— Да, и на предстоящих выборах президента России он сможет побороться за власть, — убежденно ответил Владимир Иванович. — Ермолаев обладает необходимой для этого харизмой. — Сделав паузу, он кратко охарактеризовал генерала: — Иван Андреевич — представительный и очень симпатичный внешне. С безукоризненной репутацией. Хороший оратор. Но главное: ДПН — созданное им «Движение за права народа» имеет четкую программу улучшения жизни наших людей, которая привлекла сотни тысяч сторонников.
— А почему ты сказал, что меня ожидает большая работа? Имел в виду мое участие в этом движении? — спросил Наумов. — Думаешь, они во мне нуждаются?
— У меня был обстоятельный разговор с помощником Ермолаева. Он сказал, что они высоко ценят твои публичные выступления, разделяют высказанные тобой идеи и будут рады, если примкнешь к ДПН, — объяснил Царев. — А покушением на тебя возмущены и выделят охрану, чтобы такое не повторилось.
Ненадолго воцарилось молчание; Наумов обдумывал то, что услышал от Царева. С одной стороны, его обрадовало, что появился «свет в конце туннеля» и есть движение, а главное — достойный политический лидер в лице генерала Ермолаева, способный повести за собой народ и добиться смены пагубного для страны режима. Но с другой — ему не хотелось вновь испытать разочарование.
— Ну что же, я охотно встречусь с руководством ДПН, когда поправлюсь, — подумав, ответил он другу. — Но не слишком верю, что они согласятся с моими предложениями. До сих пор их никто не принимал. А ты знаешь, что я намерен помогать только тем, кто собирается реально улучшить жизнь народа!
— Знаю, и об этом тоже шла речь, — заверил его Царев. — В ДПН понимают, что не привлекут к себе сторонников других партий и движений, если в отличие от них не убедят народ в том, что поднимут уровень его жизни.
— Хорошо, посмотрим, — принял решение Артём Сергеевич. — А теперь расскажи, что происходит в Академии наук и как у тебя дома. Дочка-то пишет? С кем она там общается, кроме немцев? Не забывает родной язык?
Вместо ответа Владимир Иванович вынул из кейса фотоальбом и Стал показывать красочные снимки «ненашенской жизни» своей дочери, вышедшей замуж за австрияка. О делах и политике они больше не говорили.