Лэнир Айвард вернулся к своим размышлениям о браке. Браке в Англии, браке между малайцами, китайцами, даяками. Здесь девушки в длинных домах, по крайней мере, имели право сказать «нет». Достаточно сослаться на плохой сон – это считалось предзнаменованием грядущей беды. Накрахмаленные, затянутые в корсеты женщины в Лондоне не имели возможности так легко выйти из положения.
«Но ведь то же самое происходит и в отношении мужчин, – подумал Лэнир, возвращаясь к своей любимой теме. – Вообразите, только на минуту вообразите себе, что вы обнаруживаете, как женщина, с которой вы связали свою жизнь на веки вечные, стаскивает с головы золотисто-каштановые волосы и бросает их небрежно на стул, что талия ее далека от осиной, наконец, что на теле у нее больше волос, чем на пошедшей кругом голове обманутого мужа.
Нет, Синен не мог поехать со мной сегодня, – решил Лэнир, заставив мысли вернуться к своим сегодняшним тревогам. – Я не могу рисковать, чтобы его увидел Махомет Сех. Я не могу рисковать, чтобы он узнал, куда я отправляюсь. Эти пираты, эти баджуйя, эти перемпаки – настоящие сорвиголовы. И все мятежники такие. Когда они совершают набег на города Кудат или Маруда-бей, они оставляют всех китайских лавочников изуродованными, если не забитыми до смерти. Я не могу допустить, чтобы такие люди видели моего Синена».
– Махомет Салех. Мат Салех. Мохаммед Сех. Как я тебя называю? В этих малайских именах никак не разберешься, – брюзгливо пробормотал Лэнир Айвард, поворочав шеей и протерев ее носовым платком, от которого еще пахло одеколоном. – Ну и жара же сегодня! И какого только черта согласился я встретиться с Махометом Сехом? На берегу настоящий ад. Я уже буквально сварился заживо.
Мятежник только хмыкнул в ответ. Он внимательно вглядывался в густые листья саговых пальм, чтобы убедиться, что его люди хорошо спрятали прау, на которой приплыл раджа-мада. Эта бухточка хорошо закрыта от остального побережья Саравака, но все-таки осторожность не помешает. И нужно же, такое большое прау для одного человека. Если раджа-мада так беспокоится о сохранении тайны, он должен был бы выбрать лодку поменьше, а не самую большую, какая есть на пристани Пангалонг-Джетти.
К малайцу-мятежнику подошел воин-бугис. У него было квадратно-круглое тело, как у орангутанга, и такое же сильное. Бугис смотрел на своего господина. На его неподвижном бесстрастном лице было написано: «Прау спрятана, как ты приказал. Как и ты, хотел бы знать, сколько еще людей знают об этой встрече. Его высочеству может не понравиться, что от него что-то скрывают».
– Послушай, дайте мне хотя бы чаю, – жалобно заговорил Лэнир, с ужасом оглядывая место, где его приняли мятежники. Он причалил к маленькой, вырубленной в джунглях площадке, которая кишела насекомыми. Казалось, земля под его ногами шевелилась, в бамбуковых зарослях оглушительно трещали жуки.
– Если, конечно, вы вообще можете приготовить чай в таких примитивных условиях. Я-то думал увидеть настоящий лагерь, когда соглашался на эту маленькую встречу. Какие-нибудь укрепления.
«Это же пираты, – пытался успокоить себя Лэнир, – это же так интересно! Наконец-то я увижу, что они собой представляют! Может быть, Сех сейчас мятежник, но жизнь свою начинал, как и все его предки, терроризируя жителей островов Южно-Китайского моря. Пираты с ножами в зубах, с измазанными кровью лицами! Страшные перемпаки».
Мысль показалась ему даже несколько интригующей. Лэнир немного воспрянул духом, хотя ни встать, ни сесть тут было негде. «Если бы увидели меня сейчас мой дядюшка Джеймс со своим приятелем Сэнфордом Раффлзом, – со злорадством подумал он. – Очистить Борнео от пиратов – тоже мне! Они только и сумели, что загнать разбойников в глубь острова, и там они попрятались так, что нечего было и думать их разыскивать. Да и то только с помощью военных кораблей! А что вообще-то было от них толку?! Только порох пожгли, так я думаю. А сколько английских солдат потеряли!»
«Посмотри-ка на меня, дядя Джим, – хотелось крикнуть Лэниру, – на своего наследника, последнего из славной династии Айвардов! Сейчас он будет пить чай с врагом, болтать о погоде и водных путях с человеком, который мог бы повесить мою голову сушиться на верхушке мангрового дерева».
Малаец не обращал никакого внимания на причитания Лэнира. Они с бугисом перекинулись несколькими короткими фразами, и он решил, что настало время уходить в джунгли. Неожиданный уход с берега огорошил Лэнира, но он двинулся с ними, тяжело отдуваясь, изо всех сил стараясь не отстать.
– Насколько я понимаю, у нас не получается цивилизованной встречи, – проговорил он. – Ну там, преломить хлеб… выпить по чашке чая… Или у вас есть другой лагерь? Эта полянка кажется мне маленькой и совсем не приспособленной для войска, которое, как утверждают, у вас есть.
К ним присоединились три воина ибана. Лэнир определил, к какому племени они принадлежат, – они были выше бугисов и потоньше, но все равно обладали огромной силой.
– Наверное, то место недостаточно уединенное, мистер Сех? – окликнул он малайца на бегу. – Только помните, пока мы не забрались слишком далеко в джунгли, что я должен вернуться в Айвартаун к вечеру. Что скажут, если я не окажусь там ночью! Подумать только! – громко рассмеялся Лэнир. – Султан отдал бы свой глаз, только бы узнать, где я сейчас. По всему дворцу только и разговоров, что о вашем лагере…
От его смеха по зелени пробежал легкий шорох. Мгновение не слышно было никакого другого звука, и Лэнир уловил только собственный голос, эхом отдавшийся в пустоте, как падает в пустоту не к месту и слишком громко сказанное слово во время званого обеда.
Малаец ничего не ответил, бугис еще крепче сжал копье, воины ибаны продолжали врубаться в джунгли, расчищая дорогу в бамбуке кинжалами-крисами.
– Я же говорю, нельзя ли потише, – заскулил Лэнир. – Я не привык так бегать, да еще через кусты. Тут же растут ипо, наверное, есть еще какие-нибудь ядовитые деревья! Я даже не вижу тропы… Если только она есть, черт бы ее побрал!
Густая листва быстро смыкалась за ними, делая группу невидимой, но и они не видели друг друга.
– Тише же, говорю вам! – закричал Лэнир. – Я не понимаю, куда мы идем! Мистер Сех! Говорю же вам, идите помедленнее. Вы что, не понимаете?
Но малаец не сбавлял темпа. Он проскальзывал мимо лиан и между стволами деревьев, как охотящаяся за крысами змея. И проделывал это, не проронив ни звука. Он, бугис и ибаны скользили между деревьями все быстрее, они еще прибавили шагу. Лэнир глазам своим не верил.
В тело впивались шипы и колючки, они изорвали его прекрасный шелковый костюм в клочья, в кровь исцарапали гладкое лицо, а светло-пепельные волосы сбились в свалявшиеся лохмы. То и дело распрямлявшиеся на пути голые прутья нипа больно хлестали по лицу, и приходилось защищаться, выставляя вперед руки. От этого у него стали кровоточить ладони и пальцы.
– Потише, мистер Сех! – кричал он. – Мистер Сех! Мэт, Махомет… Ну, как вас там могут звать, черт побери!
Нет, он совсем не похож на змею, решил Лэнир, ругаясь на чем свет стоит, тяжело отдуваясь и все равно отставая от остальной группы, как ни старался не сдаваться. Он больше похож на большое млекопитающее. Что-нибудь мускулистое и высокое, с могучими плечами и задними лапами, готовыми к быстрому прыжку. Может быть, на леопарда.
«Вы похожи на подлого леопарда! – хотелось ему крикнуть малайцу. – Он такой же бессловесный!»– Но не крикнул.
Группа быстро поднималась по заросшему джунглями склону. Иногда солнечный луч высвечивал голую спину и тут же пропадал. Все вокруг было зеленым, потом ярко-коричневым и снова зеленым. Зеленым с чернотой, синевой, ярко-красной и бледно-платиновой или бледно-серебристой окраской.
– Куда, ради всего святого, вы тащите меня? – протестовал, отдуваясь, Лэнир. – Если бы я не был князем, то мог бы бояться, что вы тащите меня в джунгли, чтобы только разрубить на кусочки и завладеть моей головой, – нервно посмеивался он. – Мне еще повезло, что я раджа-мада, а то и в самом деле можно было бы перепугаться! Готов поспорить, вы получили бы хорошие деньги за мои светлые волосы. В джунглях это очень редкая вещь, как мне говорили.