Завтра Джордж бросает якорь и забирает нас на неделю на свою новую яхту «Атриппа». Этим летом мы его почти не видели. Эта яхта типа «Цирцеи», но на этот раз в плаванье отправляемся мы все: одна каюта для медведя-папы, одна для медведицы-мамы, одна для двух маленьких девочек и одна для очень маленького мальчика…
10 мая 1899 года.
Дорогой дневник!
Десятая годовщина моей свадьбы! Отпраздновали короткой прогулкой вокруг парка в новом экипаже с четверкой лошадей. Джордж в Киле на соревнованиях яхт (он будет обедать с кайзером Вильгельмом и Вандербильтами!), но я отклонила предложение поехать в дорогую, старую Allemagne. (Я боялась, что звук этой речи заставит меня подумать, что я снова с Гертрудой и Дорнер, – Боже, спаси нас и помилуй! – Фрау Экстельм, где есть ваши дети?)
Я чувствую себя совершенно свободной, светской матроной старого склада, самостоятельно справляющей свою годовщину. По-моему, я достигла верха житейской умудренности.
Поль растет все больше и больше и с каждым днем становится все большим озорником. Он обнаружил, что можно дразнить Лиззи (которая терпеть не может становиться объектом насмешек). Иногда мне кажется, что иметь троих детей в семьдесят раз труднее, чем двух. Всегда кто-то распускает нюни, всегда кого-то забыли, а матерям не хватает соломоновой мудрости…
14 сентября 1902 года, Филадельфия.
…Мсье Фарриер сказал мне наконец сегодня (это надо же, именно сегодня!), что ему не удалось приобрести нужное количество мебельного ситца, которым я хотела отделать главный салон «Альседо», и что вместо него мне придется воспользоваться ситцем с розовым рисунком, впрочем, розовые вазы будут отлично смотреться с этим ситцем. Однако я не во всем полностью следую его советам и придерживаюсь своего мнения в отношении шелкового шнура и кистей для оттоманок.
Вчера привезли часть вышитого столового белья, оно оказалось даже лучше, чем я ожидала, – П. Я. (паровая яхта) «Альседо» вышито золотой нитью, а все вымпелы – их оригинальным цветом – хрустящее и такое совсем морское. Я сделала Джорджу сюрприз, и нам подали на нем обед.
Турок настоял на золотых водопроводных кранах для всех умывальников на яхте (ну, не для команды, естественно), и мы с Джорджем весело посмеялись, что перед чаем будем мыть руки под золотом. Я чувствую себя страшной транжирой, заказывая вещи одну за другой, но так мне велели поступать.
Ах да, и «Собрание сочинений» Готорна для кабинета Джорджа. Мсье Фарриер говорит, что нашел чудесное издание, прекрасно переплетенное в зеленый сафьян. Остается надеяться, что он не проговорится. Он бывает таким болтливым, этот французик.
Должна бежать… Пришел Джон и сказал, что привезли ящик с фарфором. Искренне надеюсь, что на этот раз вымпел яхты сделан верно…
10 мая 1903 года, Филадельфия.
(Догадайся, что это за дата?)
Ей дали имя!
Я произнесла речь, разбила бутылку шампанского. По правде говоря, с первого раза у меня не получилось, что очень огорчило Джорджа, поэтому он сделал это сам. Но лучше все по порядку.
День был прекрасный, просто великолепный. Только-только потеплело, с реки дул чудесный легкий ветерок. Мы приехали в десять, каждый в морском наряде – на мне был вышитый лазурно-голубыми нитками матросский воротник, на Лиззи, Джинкс и Поле точно такие же.
Церемония была назначена на одиннадцать, но Джордж настоял, чтобы мы еще до этого выпили шампанского, и я подумала: «О Боже, этот тост не предвещает ничего хорошего, – особенно когда здесь собирается все семейство».
Потом приехали Тони и Кассандра, за ними Мартин и Изабель и, конечно же, все дети. (Двое детишек Мартина и Изабель настоящие шельмецы, стоит им только скрыться с родительских глаз, и хорошо, что те их не видят!) Подумать только, Сара была девочкой с цветами рядом со мной на свадебной церемонии! Она теперь такая же высокая, как Касс, и почти такая же красавица. Потом приехали вездесущий Карл с моим отцом.
Мы переливали из пустого в порожнее, дожидаясь Турка (который должен был открыть церемонию), а потом занялись обычным в таких случаях делом, фотографировались для газет: Турок с Джорджем, со всеми сыновьями, с внуками, Джордж и я отдельно, затем с детьми и т. д., и т. п., и все это сопровождалось шутками, предназначенными специально для фотографов.
«Очаровательная жена, Джордж, очаровательная. Берегись!»
Подмигнут, кивнут зрителям, и все заливаются смехом. Почему, не представляю. От этих шуточек я чувствую себя совершенно скованной. И Джордж тоже.
Хорошо, что он взял меня за руку, это было очень приятно, и у нас был какой-то момент покоя посреди всего этого бедлама, всего этого сумасшествия (вот увидите, каким мощным будет этот «Альседо»!).
А потом Турка со всех сторон окружили дети, хвастались своими матросками, Джинкс продемонстрировала, как она научилась приседать (почти настоящий реверанс), а Поль просил Турка поехать с нами, что привело старика в дикий восторг. Просто странно, как может вот так растаять старая лиса.
Однако Лиззи почувствовала, что отца оставили в стороне, и протянула ему руку, спросив, может ли она помочь ему вести корабль. На что Джордж ответил: «Вот что я тебе скажу, Лиз. Когда капитан Косби даст мне поуправлять рулем, я позову тебя помочь». И мы снова стали семьей.
Потом наступило время мне произнести речь и дать судну имя. Вот моя речь:
«Альседо» – индейское слово и означает птицу зимородок, которая откладывает яйца только в тихую, спокойную погоду, когда дни ясные и безоблачные. Это время мы называем днями зимородка.
Пусть наше судно знает только такие дни.
И пусть все, кто плавает на нем, обретут мир и покой.
Я нарекаю тебя «Альседо».
Я ударила бутылку шампанского о нос яхты, но не разбила ее. Тут Джордж кинулся вперед и так трахнул бутылкой, что брызги стекла и шампанского разлетелись во все стороны.
Стоящий рядом Поль промок насквозь и был с ног до головы усыпан осколками стекла. Он здорово перепугался, по не поранился и чувствовал себя храбрецом в своем новом костюме. Пока мы его вытирали, Турок поддразнивал Джорджа: «Вот видишь! Даже не знаешь собственной силы! Ха! Ха!»
После этого у нас был роскошный ленч: креветки, холодные лангусты, белая спаржа с вкусным зеленым соусом и на десерт суфле из ревеня со взбитыми сливками.
«Дни зимородка» – я так надеюсь на это!
15 мая.
Дорогой дневник!
Только что заезжал отец с необычайной новостью. По-видимому, Турок договорился, чтобы его назначили в штат губернатора Тафта на Филиппинских островах, так что он будет в тех краях, когда мы отравимся на Борнео.
Он в таком восторге, что «снова попал в упряжку, ты не представляешь, Джини». Я смотрю на него с умилением. Он, кажется, в свое время был знаком с семьей Айвардов с Борнео – старые дипломатические связи…
В общем, ему даже дали секретаря. (Мистер Э. может быть очень внимательным – я бы не решилась отпустить папу одного в плавание через Тихий океан. Он становится таким рассеянным.) Фамилия секретаря Риджуэй – как его зовут, папа не запомнил!
Джордж отправился на «Альседо» проводить мореходные испытания судна и прислал записку, что оно ведет себя превосходно. Как бы мне хотелось, чтобы уже наступил июль…
5 июня.
…Вот список гостей.
Доктор Дюплесси, и конечно с женой, так что у нас сразу плюс и минус.
Затем молодой кузен Уитни в качестве домашнего учителя – надеюсь, нам нет необходимости набирать с собой кучу глупых девчонок.
Но самый сюрприз из сюрпризов! Никаких нянь! Только моя милая маленькая Прю. «Как удалось выиграть это сражение?» – спросишь ты. Знаешь, трудно сказать…
1 июля, около полуночи.
…Только что заходил Джордж и сказал, что отец хочет, чтобы он занялся на Борнео кое-какими делами, – открыл там металлургическое производство или что-то вроде этого. Я не очень поняла, но он так обрадован. Они обсуждали это с Турком и Огденом Бекманом весь день. Благодарю тебя, Господи, за то, что ты принес моему мужу такую радость…