— Пошли. Только не пугайтесь и видите себя тихо. Его приятель очень нервный, — сообщил Алеор, едва сдерживая смех.
— Приятель? — нахмурилась Рада. — Какой приятель?
Но Алеор уже застучал сапогами по ступеням, пригибая голову, чтобы не врезаться лбом в потолок землянки, и Рада решительно направилась следом за ним.
Ступени вели неглубоко, и здесь стояла полная темнота и тишина. Квадрат слабого лунного света падал на пол, все остальное терялось в густой черноте подвала. Рада втянула носом воздух, чувствуя сладкий запах сена, с которым смешивалась вонь отбросов. Алеор стоял впереди нее, напряженный, словно готовый сорваться с места при первом же резком звуке.
— Что происходит? — шепотом спросила его она, но эльф лишь приложил палец к губам и молча указал вперед.
Глаза Рады из орбит полезли, когда она увидела в темноте не далее чем в десяти метрах впереди два круглых светящихся глаза. Они ловили скудный свет, падающий сквозь отверстие люка наверх, и отсвечивали желто-зеленым, маленькие, очень испуганные глаза со сжавшимся в росинку зрачком, расположенные на высоте человеческого роста.
— Не бойся, — тихо обратился Алеор к прятавшемуся в тенях незнакомцу. — Мы не причиним вреда ни тебе, ни твоему хозяину. Мы просто хотим видеть его. Так что будь хорошим мальчиком, позови его.
— Что это, Алеор? — вновь зашипела Рада, и он нетерпеливым жестом приказал ей замолчать.
Глаза мигнули, их взгляд перетек им за спины. Рада обернулась, видя, как по ступеням спускается Лиара с Улыбашкой, а замыкал шествие Кай. Ильтонец высоко поднял руку, призвал Источник, и в его ладони загорелась сфера бледного света.
Рада обернулась. Свет залил все помещение, усыпанное какими-то мешками, тюками, разломанными коробками и прочей рухлядью. В конце помещения виднелся узкий черный лаз во тьму, возле него была навалена громадная куча сена, а над ней стоял на задних лапах бурый медведь, прижимая к груди бутыль с чем-то мутным внутри нее и в ужасе глядя на вошедших.
— Твою ж!.. — выдохнула за спиной Алеора Улыбашка.
— Не бойся! — Алеор вновь вытянул руку по направлению к медведю и успокаивающе проговорил: — Мы просто хотим…
В этот момент медведь издал оглушительный визг, прижал к груди бутылку и в ужасе бросился прочь на задних лапах, переваливаясь на ходу с боку на бок и вопя так, словно ему подпалили шкуру. Не прошло и мгновения, как он исчез в узком лазе, будто его и не было.
— Вы все-таки его напугали, — со вздохом проговорил Алеор, роняя руку. — Ну что ж, значит, по-хорошему не получится. Пошли.
==== Эпилог ====
Ледяные порывы ветра завывали где-то за окнами высокой башни, в которой отвели келью для Провидца. Зима бесновалась, рыча и пытаясь когтями проскрестись в щели в старых рассохшихся рамах. Она металась вверх и вниз по крутым лестницам твердыни Первого Жреца Мелонии вместе со сквозняками, гоняя клубы пыли, тени далекого прошлого, сны обитателей башни, мечты, которым никогда не суждено было сбыться, страхи, что поджидали в укутанных темнотой углах. Зима набрасывалась на крытую черепицей крышу башни, стремительно крутила флюгер, остервенело швыряя в него пригоршни колкого снега, и тот душераздирающе скрипел, беспорядочно дрожа на основании и не указывая уже никакого конкретного направления. Тысячи ветров кружились над тонкой башней, торчащей в небо из седловины меж гор, на которой расположился Дер. Тысячи ветров с рычанием бросались грудью на башню, где в своей кровати тихо сидел Провидец, словно надеялись обрушить ее вместе с ним.
Постель была смята, свет не горел. За окном слышался голос вьюги, и белые снежинки бились в стекло обезумевшими мухами. По полу, укрытому толстым шерстяным ковром, слега тянуло сквозняком из-под толстой двери, запертой изнутри, чтобы никто не мешал ему. Обстановка комнаты была скромной: стул и стол, уставленный письменными принадлежностями, платяной шкаф для того нехитрого гардероба, что ему выдали для ношения, еще один большой книжный стеллаж, который Провидец попросил для себя сам. В сущности, ему не требовалось читать, потому что он больше не думал, но иногда это было приятно, а иногда — необходимо. Порой Марна скрывала себя в его сознании, сворачивала контакт, словно тугой бутон, и тогда Провидец оставался почти один, вечно ощущая ее присутствие, словно щекотку на грани сознания. Тогда обрывки ее видений или, может, ее снов, ее мыслей, текли через него не так ярко, как обычно, и чтобы понять их смысл, ему приходилось отыскивать ответы в книгах. Впрочем, человеческий язык был слишком скудным, слишком плоским, лишенным красок, цвета, запаха, не способным передать истинное знание, которое Провидец получал от Марны, так что и ответов в книгах он почти что и не находил.