— Как нет карт? Да еще в 1849 году, десять лет назад…
Венюков сказал, что приказание выполнит. Проводники и толмачи есть с собой, топографы и бывалые нижние чины. И заявил заносчиво, но почтительно, что знает свое дело.
«В показательных картинках докладов, которые я представляю государю моему, я ни словом не смогу при нашем китаизме обмолвиться о подлинных планах и намерениях, о том, каков смысл моих действий, что есть во мне, кроме фанаберии и честолюбия. Другое дело, когда я пишу: „Настоять! Подкрепить силой! Указать! Потребовать! Разъяснить! Категорически отвергнуть!“ Китайцы в душе считают меня за изверга, захватчика. В Забайкалье обучены казаки. Артиллерия. Пехотные батальоны. Пароход. Баржи с пушками для крепостей на океане… На коронацию присланы молодцы-забайкальцы! Завоевание Кавказа! Завоевание Средней Азии! Завоевания в Африке, в Индии. Война с Мексикой. Флорида. Война с индейцами. Экспедиции в Марокко, в Алжире. Англичане в прессе упрекнули Россию, что она создана захватами, экспансией, а что, по сути дела, сама Россия — это только московский уезд. Чем я хуже? Герцен в Лондоне ответил, что все на свете создано захватом, что Россия начиналась не с Московского уезда, а с Новгородской волости. А что Англия начиналась с одной рыбацкой деревушки, а все остальное приобретено грабежами и захватами. Вот дошло до Китая, где, может быть, и придется встретиться. Такой мой довод все примут! А что я есть на самом деле?»
У Муравьева, как ему кажется, благородный замысел, он должен держать цель свою в тайне от властей и общества.
«Мы до того дотянули, что китайцы теперь сами призывают нас на Амур, чтоб на нас опереться как на верных соседей, а теперь я делаю вид, что упираюсь. И Шань это заметил и дает мне острастку».
«Но как на самом деле будет в наш новый век действовать Николай Муравьев? — думалось на утренней прогулке, когда из шлюпки опять вышел на отмель. Задумчиво и мрачно глядел под ноги из-под бровей, чуть наклонившись над белоснежными амурскими песками. — Муравьев противник захватов и в Азии, и на Балканах. Эти захваты когда-нибудь нас захватят. Игнатьев говорит: что это за государства — Румыния, Болгария? Зачем они нам, ну, мол: Румынская губерния, Болгарская губерния, Сербская. Черногорская — куда ни шло. С нищетой азиатских базаров, со зловонием на толчках, среди лачуг в центре города, с толпами торгашей и разбойников на дорогах и в городах, с народами, на просвещение которых уйдет наше сибирское золото. Мы им построим города и университеты, а они рожу будут от нас воротить. Получится по-путятински: всех учить, а своих губить. Не губите свой народ ради желания походить на англичан и французов, которые цивилизуют и обучают, приобщают Китай и Африку, но знают, что делают, и всюду получают выгоды из завоеванных стран! Они заставляют колониальные народы производить богатства, им же для церквей и школ отдавая часть доходов. Они не начинают предприятий, не сулящих барыша! России нужны выходы в океан, торговля с Америкой и новая государственная система, но с умным диктатором во главе. Не с дураком».
Не торопясь, Николай Николаевич отправился в этот день на переговоры в глинобитную цитадель, в убеждении, что маршал, как можно бы его величать, князь И Шань хитрит. С намерением дать ему волю, делая вид, что поддается, а потом…
Но князь И Шань, мило улыбаясь, сразу обезоружил его. Любезно заявил, что китайская сторона все обдумала и решила принять целиком текст трактата. Китай согласен с просьбой России и понимает ее нужды. Дополнительные соглашения заключим потом. Пока нет опасностей.
Мы оба — народы северные и близкие друг другу. Два века жили в дружбе, и так должно быть всегда. При ханах Россия была под властью Китая. Русские служили в пекинской гвардии. Теперь настала наша очередь благоразумно поддержать Россию…
На большом обеде в ямыне князь впал в хорошее настроение, стал еще откровенней и радушней и опять сказал, что русский и маньчжурский народы близки, даже договорился до того, что они родня друг другу. К чему он теперь клонит? Муравьев тупел от множества новостей.
Князь пожаловался на свой глупый простой народ: уже заговорили, что И Шань получил в подарок за подписание договора и за уступку Амура два мешка серебром и будто все это видели. Поэтому он не стал подписывать договора. Народ очень недисциплинированный, за подобные разговоры надо отрезать языки.
У Муравьева были мешки с серебром на корабле…