— Плавучий особняк губернатора в праздничном освещении открылся за ивами острова, а очень далеко вдали завиднелись редкие огни в стороне Айгуна.
— Как вы себя чувствуете, Алексей Николаевич? — спросил Муравьев, сидевший за столом в кабинете, отделанном полированным кедром, по-иркутски. — Какая духота! Вас разбудили?
— Я не спал.
— Бы волновались? Договор подписан.
— Я поздравляю вас. Николай Николаевич!
— Договор только что подписан. Вы уже знали?
— Население Айгуна утверждает, что вы отдали амбаням два мешка с серебром — и этим все было решено.
— Вот вранье!
— А князь И Шань упирался якобы для виду, чтобы не потерять лица. — Сибирцев вдруг расхохотался. — Всем известно, что власть маньчжур, где она и была, прекращает свое существование по всему левому берегу. Все решили якобы два мешка с серебром! Я знаю, что вранье! Поздравляю вас!
— Благодарю.
— Дайте мне обнять и поцеловать вас По-православному.
— Да будь благословенно наше дело. Но что за дружба у вас, кто вам обо мне докладывает?
— Китайцы жалуются мне и на вас, и на своих чиновников, как будто я приехал сюда из Пекина ревизовать айгунского амбаня.
— Зачем вы так часто и подолгу плаваете в холодной еще воде, Алексей Николаевич? Китайцы сегодня после подписания договора сказали мне, что в Амуре около моих барж ночью плавает дракон.
— Это хорошо. Хей Лу Цзян — Река Черного Дракона. Черный Дракон. Никогда не тронут, — ответил Алексей. — Пока это мое единственное удовольствие на службе прогресса. Плавая, я успокаиваюсь.
— Тяжелая задача?
— Да.
«Отчего вам так надобно успокаиваться?» — хотел бы спросить Муравьев. Но он никогда не совал нос в личные дела своих сподвижников и сплетнями, как министр и губернаторы, не занимался. Однако кое-что лезло в голову… Что с ним? Разрыв с невестой? Уже давно, кажется, а забыть не может. Могла изменить в войну, вышла за другого. Кто же будет ждать, если в Японии у всех наших офицеров были японские жены.
Муравьев помолчал и подумал.
— Приступим к делу, — сказал он.
— Вы подписывали трактат, а на меня повеяло раскаленным жаром тропической весны, и я не мог заснуть.
— Что же вы делаете в таких случаях? Читаете?
— Я не зажигал огня. Князь Дадешкалиани вошел во тьму и засветил мою свечку… Читал на память… Стихи китайского поэта о нефритовой башне весны.
Генерал подвинул Алексею лист трактата и откинулся в кресле.
— Без триумфальных арок, церемоний и декораций. Утром за дело! Теперь решетка отворяется, и я выпускаю на арену молодого тигра.
Видно, придется оправдывать похвалы.
— Завтра вы с полковником Ивановым передадите китайским представителям, которых назначил князь И Шань, две пушки. Остров выбран. Полковник и артиллеристы покажут испытания. Вы готовы?
— Да. Стрельбище подготовлено. Пушки и цели установлены. Люди там, на месте, живут в палатках. Кони пасутся. Все как на артиллерийском полигоне. Золотые руки у наших нижних чинов!
— Вам все известно? — спросил Муравьев.
— Так точно, Николай Николаевич!
— Что намерены делать после сдачи пушек?
— Жребий мой выбран. Я остаюсь начальником поста на устье Зеи, в городе Благовещенске.
— Это вам нравится?
— Я все время приглядываюсь к стране. Вы же сами, Николай Николаевич, сказали мне, что это высокая честь.
— А вы поверили! Я сказал, чтобы испытать вас!
— Вы так и государя императора испытываете и всех, с кем вам приходится встречаться?
— Неужели вы полагаете, что я приказал вам подобрать команду из образцовых матросов для плаваний через реку в гости к айгунскому амбаню и чтобы посадить вас здесь всех на зимовку? Трепещите!
Случается, что от внезапных выходок Муравьева людей поражает как громом, они теряются, их трясет. Таков стиль правительственный, введенный в обиход покойным государем.
— Холодный климат привычен вам?
— Я вырос в холодном климате.
— Но я не оставлю вас в холодном климате.
Муравьев умеет задать распеканцию, заявить, как бы невзначай: «А ну, не велик барин! Одним росчерком пера я могу превратить Амур в Россию, а независимого офицера с такими же взглядами, как у меня, — в нуль».
— Мы с вами люди дела. Вы мой самый доверенный и самый неутомимый спутник. На вас вся моя надежда! Вам будет вручен пакет с бумагами. Шлюпка и команда наготове. Ваши люди. Припасы, продовольствие рассчитал Маслов.
— Да, он говорил мне.
— После сдачи пушек отправляйтесь в плавание с вашими опытными матросами.