Долго Сибирцев находился под начальством Пушкина, а теперь Александр Сергеевич со своим кораблем поступал в его распоряжение.
— Куда, когда?
— Завтра же. В Китай, к графу Путятину. В жаркие края, в теплые моря, туда. Александр Сергеевич, где нефритовая башня весны. Но давайте сначала зайдем в Императорскую гавань. Я придумал, снизойдите. Я намерен сделать спекуляцию. Без взяток с иностранцами дела не сладишь. А чем военный моряк может потрафить? В заливе Хади еще толстые льды должны быть. Мы напилим и возьмем с собой для тайных коммерческих целей. Согласны?
— Куда ни шло! — Пушкин, зная жизнь в колониях, сразу постиг намерение Алексея и оценил его сметку. С кем поведешься, от того и наберешься.
— Можно ли взять полный трюм льда? В Императорской гавани…
— По моим предположениям, там бухта Паллады забита льдами. Опять афера. Вы — авантюрист. Янки! Как и следует ученику Сайлеса Берроуза, — снисходительно покачав большой головой, добавил Пушкин. — Опять хотите в британскую тюрьму…
— Наоборот.
— Я готов поверить, что вас не зря в колонии посадили под арест за спекуляцию оружием в Кантоне. Вы молодой, да ранний. У вас есть склонность к бизнесу. — Он уж не стал поминать приключения Сибирцева в Африке и в Лондоне, о которых сам толком ничего не знал.
— Чем же плохо? На этот раз спекуляция льдом. Поддержим свою репутацию перед сынами Альбиона. Я рискую честью мундира. Берем для себя, чтобы команде облегчить тропическую жару.
— Так завтра! — воскликнул Александр Сергеевич Мусин-Пушкин. — Тогда начнем сейчас же! — Он приказал вызвать офицеров и механиков. — А чуть свет подымем паруса. Моря хоженые. У меня все наготове. Ваших матросов я освобожу на сутки от вахты. Уголь мы сами наломали у своих берегов и сотни долларов не платили американцам. Деньги я сберег! Мы с вами богачи! Но как я удивился, дорогой мой Алексей Николаевич, вы вернули мне в команду Маслова и всех старых моих сослуживцев и верных соратников. Я встретил их как родных братьев. У меня двое умерли, а троих я списал больных на берег. Люди мне нужны.
— Поздравляю. Александр Иванович! — встречая Маслова, сказал капитан. — Вашу руку! Новоиспеченного прапорщика корпуса штурманов!
«Александр Иванович!» Впервые за всю жизнь, за все годы службы и плавания капитан так почтительно пожал руку. А называл Маслова по имени-отчеству прежде не раз.
— Садитесь, мой дорогой, вы теперь офицер, ваше место в кают-компании.
Маслов и прежде сиживал в салонах, когда бывал нужен, и у капитанов, и у адмиралов, командующих эскадрами, но своего места в кают-компании у него не бывало.
— А ведь говорят, Александр Сергеевич, что курица не птица. — отвечал он, — прапорщик не офицер, а его жена не барыня. Я так и сказал своей, когда прощались.
— Пойдете со мной. Дослужитесь. Вот бывший наш матрос, ваш товарищ Петр Сизов, дважды произведен; теперь — в штурманские поручики. Он в Китае с Путятиным на «Америке». Сизов годы учился, сдал экзамены в Николаевске. Адмирал Казакевич был очень доволен им и произвел. Сизов в прошлом году не дождался документов, ушел с Путятиным. Адмирал дозволил ему носить мундир. Я возьму в порту его бумаги, и вместе поздравим, бог даст. Дай-то боже!
— А как Собакин? Был капитан джонки? Дошел от Шанхая в Де-Кастри? — спросил Маслов.
— Спросите его самого. По окончании войны мичмана Михайлова и всех оставшихся в Гонконге матросов англичане доставили сюда, в Де-Кастри. Он служил тут. Потом с Евфимием Васильевичем был в Макао и оттуда весной пришел на китайской шаланде с письмом для адмирала Казакевича.
— Слава богу, — сказал Сибирцев. — А я часто вспоминал его, думал, где он. Опасался, зная, что матросы всюду мрут от простуды и, не дай бог. Собакин погибнет.
— Жив, и обе собаки с ним. Любимцы экипажа.
Вызвали Собакина. Алексей обнялся с ним и, вспомнив плен, избиение Собакина англичанами из-за собак, чуть не заплакал.
— И собаки твои — любимцы экипажа?
— Pets[10], — отвечал Собакин с видом джентльмена.
— Как ты дошел?
— Путятин купил джонку. Что же не дойти? И вы бы дошли. Вы ему не поддавайтесь, а то он на джонке пошлет вас в Новую Зеландию или в Аляску. Дали мне хронометр, секстан, компас. Я не спешил, знал, что тут льды. А матросы говорят: «Собакин открыл Америку».
— Да, действительно, он обсервации делал, — подтвердил капитан. — У меня есть его карта.
— Путятин адмирал китайского флота, у него пароходов нет, джонок накупил и рассылает их.
— И ты командовал?