— А че не дойти? Какая разница, корвет или джонка? Мы паруса переменили и поставили на той же мачте по-своему. Ветер так же дует. Я видел в Лондоне джонку, поставили в Темзе и показывают за большие деньги.
— А кто на пароходе делал вычисления?
— Сами. Мастер астрономии сам себе как китолов. Смеются, мол, командир над лодкой. Разве это лодка, это корабль. И половина команды была китайцы. Евфимий Васильевич говорил, что у персов флот еще хуже, чем джонки, а он плавал с ними и крест за освобождение Греции получил от короля. Джеки рассказывали в Макао, что такой же крест, как у Евфимия Васильевича, получил отец английского посла в Китае Элгин. Они прониклись, как увидели на шее у Евфимия Васильевича. Я плен помню, и как изгалялись в Гонконге, голодом морили, и как они били меня за собак. Но пока политес соблюдаем чин чинарем.
Итак, на железном корвете в южные моря. Алексей поместился в одной каюте с Масловым. Капитанская мала, Пушкин хотел взять к себе, предложил чувствовать себя в капитанском салоне как дома во всех отношениях, но Алексей отказался.
Кают-компания оказалась довольно просторной, есть небольшая библиотека и фортепьяно, приятное общество собралось к ужину. Офицеры, инженеры, механик, доктор, молод, новичок в этих морях, в войну делал операции вместе с Пироговым в госпиталях в Крыму.
Ночью подняли пары. На рассвете, при безветрии, вышли из бухты в открытое море.
Глава 9
ПРАВОСЛАВНЫЙ ПОСЛАНЕЦ КИТАЙСКОГО БОГДЫХАНА
Ранним утром двадцать второго апреля из восточных ворот Пекина выехала вереница из десяти повозок, запряженных мулами, и покатила по запаханной равнине на юго-восток тряской, вымощенной камнем дорогой к морю, на Тяньцзинь, «в места, которые доселе были бдительно и ревниво охраняемы от взоров иностранцев», как записал в своем дневнике архимандрит Палладий Кафаров, возглавлявший эту экспедицию.
Глава русской духовной миссии в Пекине отправился к русскому послу адмиралу Путятину, стоявшему на пароходе «Америка» в заливе Печили, неподалеку от Тяньцзиня, и не допускаемому в Пекин китайскими властями. Еще месяц тому назад архимандрит Палладий и мечтать не смел о чем-либо подобном, живя размеренной жизнью ученого и пастыря небольшой общины православных китайцев и принятого в столице Поднебесной империи.
Многолюдные сборища сановников за последнее время почти ежедневно, кроме праздников, происходят во дворце у императора Китая, богдыхана, как называют его русские. Обычно начинаются с семи часов утра и длятся до обеда. Судя по этому, молодой богдыхан не так слаб, как толкуют о нем злые языки, и далеко не отстранился от дел. Случалось, что и Кафарова, в свой черед, как доверенного, вызывали в Цзун Ли Ямынь, учреждение, соответствующее европейскому министерству по сношениям с иностранными государствами. И даже требовали его ко двору, без права входа в совещательную залу Сына Неба. Оттуда через вход, похожий на ворота, к нему, ожидавшему в почетном помещении, приходили сановники и говорили по делам.
26 марта этого, 1858 года, Кафарову было прислано письменное приглашение прибыть на следующее утро в маньчжурское отделение Верховного Совета, на этот раз не к Запретному городу, а в загородный Западный Летний дворец Юань Минь Юань под Пекином, куда двор переехал с первыми теплыми днями еще в феврале и куда временно перенесены учреждения Верховного Совета с маньчжурскими и китайскими отделениями. В эту пору издревле богдыханы выезжали на природу, к горам, где бьют родники целебной воды. А воды недостаточно в Пекине. Город основан кочевниками не у большой реки, а поближе к горам, подальше от географического центра империи, чтобы не была столица окружена территориями, сплошь населенными природными китайцами, которых завоеватели побаивались. Если в Японии всюду чистейшие горные ключи и реки и вода доступны каждому, а японцы любят мыться, пить воду могут бесплатно и досыта и без разрешения правительства, то в Китае воды немного. Весенней и летней порой двор и правительство наслаждаются водой знаменитых источников и чистым ветром с близких Пекину диких северных гор. Польза природы и всего природного для здоровья известна китайской медицине с древнейших времен, и уже тысячи лет в Китае происходят сборища в защиту всего естественного, созданного природой, и есть даже религия, проповедующая близость человека природе. И у Кафарова есть друг — монах-даос, живущий в горах, в лесу, с которым он во всем находит общий язык.
Приглашение в Юань Минь Юань прибыть к раннему часу, когда и проходят совещания у Сына Неба. В маньчжурское отделение, которое, кажется, вблизи совещательной залы.