И только в комнате рухнул на аккуратно застланную кровать, позволив себе короткий стон сквозь зубы и длинное, заковыристое ругательство.
Анегард разрезал пропитанную кровью штанину, присвистнул, быстро выбрал нужные флаконы – хорошо, что не убрали снадобья, уходя на охоту за тварью! Первым делом сунул в руку Марти стакан, плеснул в вино утишающей боль настойки:
– Пей.
И тут же взялся за дело. Промыть, полить заживляющим, перетянуть тугой повязкой. Где-то было еще для восстановления после большой кровопотери… Анегард перебирал снадобья, мысленно благословляя сестру и ее предусмотрительность. А, вот оно!
– Держи.
Игмарт открыл плотную пробку, понюхал, кивнул понимающе. Отпил глоток, сказал глухо:
– Повезло вам с лекаркой. Знаешь, сколько такой пузырек в столице стоит? В чистом золоте?
– Скажешь, тебе с ней не повезло? – буркнул Анегард. – И что только нашла в тебе, остолопе.
– На себя погляди, лопух желторотый. – Игмарт отчего-то расплылся в блаженной улыбке, и Анегард, хмыкнув, решил на «желторотого» не обижаться. Опыт, в конце концов, дело наживное. А сестренка, если подумать, выбрала очень даже неплохо.
Магдалена не одобряла любовь. Не доводилось ей видеть ни одной по-настоящему счастливой семьи, созданной в порыве страсти. Любовь – она ведь проходит, а жить с человеком всю жизнь, до тех пор, покуда не обрежет Прядильщица твою либо его нить… И куда надежней взвесить все десять раз, чем кидаться в омут, не думая.
Звездная дева – не благая богиня. Магдалена куда больше уважала Жницу.
Да что далеко ходить – взять хоть мать да мачеху Сьюз. Обеих старый барон любил, и что принесла им всем та любовь? Одну любил да на другую променял, другую любил да разлюбил, а результат – первая мертва, а дочь ее выросла, не зная отца, вторая в обиде козни строит и собственного сына проклясть готова.
– А Гвенда? – возразила ей Сьюз, когда Магдалена попыталась вразумить приемную внучку. – Уж там точно любовь есть!
– Любовь есть, – согласилась Магдалена, – да не любовь их свела и по жизни повела. Жница их семью строила – родители сговаривались, дети приглядывались, а уж после… Хорошо, когда так сложится, но фундамента дому на одной любви не заложишь. А ты, Сьюз, переставай ходить вокруг да около, расскажи уж наконец, что у тебя на сердце. Вижу, что наболело, да не с отцом же тебе секретничать и не с девками здешними, балаболками.
Сьюз забралась с ногами на кровать, совсем по-детски. Кивнула на стоявший на столе букет осенних звезд – уж будто Магдалена сама их не приметила! Белые и желтые – признание в любви и предложение замужества. Звездная дева и Жница. Кто бы ни подарил девчонке этот букет, мозги у него работают в нужную сторону. Понимает, у каких богинь благословения просить. И, надо же, не увяли цветы ни на малость, стоят, словно только срезаны. Значит, помнит парень и от намерений своих не отступился.
Видать, судьба. Вот только, Гарник сказал, старый барон о том не знает – и, похоже, присмотрел для найденной дочери другого жениха. Надежного, крепкого, подошедшего к вопросу с умом, и даже, при всем том, не чуждого совершенно мальчишеской страстности. Хороший муж, как ни глянь – не будь у девчонки другого на сердце.
Сьюз рассказывала, краснея и смущаясь, наматывая на палец кончик заплетенной косы, замолкая иногда и словно погружаясь в себя – тогда на ее лице расцветала робкая, совсем не свойственная ей обычно улыбка. Любит, вздыхала про себя Магдалена. Может, сама еще толком того не поняла, но любит так, как Звездной девой заповедано, а значит – не людям те узы рвать. И вот что с ней, глупой, теперь делать, как вразумлять? И нужно ли?
– А гость отцовский тебе нравится? Грегор-то?
– Нравится, – Сьюз равнодушно пожала плечами. – Он хороший, и отцу с ним радостно, даже помолодел вроде.
Магдалена покачала головой.
– А знаешь хоть, что ты ему как девушка приглянулась, а не как дочка старого друга? И не забавы ради, а всерьез?
– Да ладно?! – Сьюз отмахнулась, как от деревенских сплетниц отмахивалась: мол, что за чушь несете!
– А то! – веско припечатала Магдалена. Эх, девчонки, жизни не видавшие, во все-то вас носом ткнуть надобно. – Того гляди твоей руки попросит. А наш барон и рад будет, старый друг все же. Глаза раскрой, из мечтаний о Марти своем вынырни да вокруг себя-то оглядись! А не то вернется твой жених, богиней суженый, аккурат к чужой жене!