— Омэрис, мы не успеем добраться в Лещинки до Лунного часа2. Здесь неподалеку есть озерцо. Можем переночевать на берегу. Что скажешь? — приятный голос разрушил очарование лесного гомона, которым она наслаждалась до этого. Девушка вздрогнула и натянуто улыбнулась. Она уже одиннадцатое лето представляется этим именем, но так и не привыкла.
— Конечно, Сар, я не против, — легко согласилась она, и разговор прекратился. Путники проехали еще версту и свернули вглубь леса, двигаясь по заброшенной тропке.
Озеро было небольшим. На темной глади воды в неслышимом ритме медленно кружились опавшие листья. Желтые, багряные и зеленые, они скользили по зеркальной поверхности в чарующем танце посмертия. Неожиданный порыв ветра подхватил с веток еще несколько, и они стремительно понеслись к своим танцующим собратьям.
Наездница, залюбовавшись, забыла спешиться. Что весьма огорчило ее лошадь. Она замотала головой, натягивая поводья и выводя из транса-созерцания хозяйку.
— Прости, Вьюга, — прошептала девушка, покидая седло, и потрепала белоснежную кобылицу за ухом. Вслед за путешественницей на землю отправились сумки и седло — лошадь благодарно тряхнула гривой, и поляну наполнил серебряный звук колокольчиков. Девушка никогда не стреноживала свою любимицу, да и зачем? Эта лошадь — вьюжный дух5 Сааданских гор6, поэтому не покинет выбранного хозяина.
— Омэрис, я за хворостом, а ты набери воды, — Сар уже расседлал своего жеребца и двинулся к опушке леса. Мягкая бесшумная поступь и хищная грация истинного ар-эль11 завораживали, но она привычно заставила себя не смотреть вслед.
Еще раз оглядев лагерь, путница нашла валяющийся под одним из кленов котелок и отправилась за водой к озерцу. Пологий берег с начинающей жухнуть травой мягко подступал к воде, и она доверчиво поглаживала его небольшими волнами. Девушке захотелось дотронуться до нее, прикоснуться к этому уголку умиротворения. Набрав котелок, она загнула рукава и протянулась к водной прохладе. Браслеты — змейки с ее запястий дружно, прошуршав по коже, перебрались повыше и обосновались в районе плеч.
— Опять сбежали от купания, — легко улыбнулась девушка. Когда браслеты-змейки, совсем как живые, впервые покинули запястья, она очень испугалась. Но даже тогда у нее не появилась мысль снять браслеты — они одни из немногих вещей оставшихся от матери. Девушка с наслаждением опустила руки в воду, откуда спустя пару мгновений показалась русалка.
— Дэрисса кай Омэрис кор Эонел дир Таннет7, Вас ждут в Эйтаре. Совет Хранящих9 желает видеть Вас на осеннем празднике Лунного Пути, — передав просьбу-приказ правительниц, русалка нырнула под воду.
"Хорошо, что этим занималась Хранящая Воду, и Сар не видел этого. А то объясняй ему потом, как "Омэрис" стала "Дэриссой" и превратилась в кайорану", — даже эта мысль не обрадовала, хотя в ней явно звучали нотки облегчения.
"Последнее свободное лето пролетело, после посвящения придется на тан8 забыть о путешествиях в удовольствие. У всех есть долг. И мой требует нахождения в Эйтере", — эта мысль была куда более яркой, но куда менее приятной. Печальная улыбка выдавала ее грусть, а в душе пела песню предопределенности тоска по свободе, которую Дэра с каждой прошедшей секундой слышала все отчетливее.
Дэра не услышала, как подплыл желтый лист. Он остановился, словно в небольшой бухте, между ее ладонями, раскачиваясь на ветру. Лист, как маленькое суденышко, упрямо сопротивлялся негромко плещущим волнам, желающим прибить к берегу. Еще одна, и неравный бой проигран. "Всего капелька магии, никто ведь не увидит, почему бы немного не похулиганить?" — мысль истинного барда в своей непосредственности. И девушка легко подула на лист, вновь отправляя в плавание. Ей, как и этому суденышку, предлагали уютную заводь, но сердце не хотело соглашаться с чужим выбором. Даже если это выбор судьбы.
Впереди была вторая инициация силы. Дэра уже решила, что сейчас не отступит. Волосы после нее должны будут приобрести цвет стихий-покровительниц, возможно, приобретут постоянный цвет и глаза, так пугающие окружающих своей изменчивостью. Все это не прибавляло девушке оптимизма. Она не хотела менять себя, по крайней мере сейчас не хотела. Хотя чувствовала, как меняется ее суть при приближении к Эйтару. В крови все сильнее звучал голос силы, подгоняющий вперед.
Когда Дэра, одиннадцать лет назад, вступила на путь барда, ей это казалось решением. Так оно и было. Понимание и магия — суть, но очень редко призвание. Тогда она не могла больше быть просто путешественницей — слишком многое было связано с этим путем. Слишком много и слишком мало. Шан… Даже воспоминания приносили боль. Так бывает всегда, когда разочаровываешься в ком-то. Тем более, когда знаешь, что в руках возлюбленного была лишь инструментом в грязной игре политики. Шан. Возлюбленный и наставник, подаривший свободу и лишивший иллюзий. Шан… Первая настоящая любовь, единственный мужчина, которому она готова была подчиниться навсегда.
— Омэрис, где ты пропала? — из водоворота воспоминаний-мыслей девушку вырвал насмешливый голос ар-эль. — Останемся без горячего. Я уже костер развел, — с этими доводами разума, а точнее Сара, было не поспорить. И Дэра отправилась к месту стоянки.
Как только она оказалась у костра, спутник начал устанавливать защитный контур. Еще в начале своего обучения Дэра занималась изготовлением подобных артефактов, сейчас же плетение подобных заклятий не вызывало в ней ни малейшего интереса и обычно происходило бездумно. Эти простенькие артефакты позволяли не обладающим силой устанавливать магическую защиту вокруг своих домов или временных стоянок. Кайорана заварила крепкий и ароматный дарс. Ужинали путники молча, хотя это был предпоследний вечер, который они проводили вместе. Дэра не раз ловила себя на том, что ее постоянно взгляд возвращается к узкому лицу спутника. Ей хотелось прочесть тайны, которые ар-эль спрятал за молчаливым вниманием его серых глаз. Сейчас?
Сар хотел что-то спросить, но, видя в каком настроении находиться девушка, не стал ее трогать. Путешественница давно была в прескверном расположении духа, и чем ближе к Эйтару, тем сильнее это проявлялось. О причинах такого поведения подумать ему не удалось, потому что девушка встала стремительно и вышла за пределы защитного контура. Видя все это, Сар в очередной раз подумал о том, что движения Омэрис гораздо больше подходят воину, а не барду. Правда, девушка и не скрывала, что кое-что умеет.
Она вышла за границу охранительного круга, ничуть не опасаясь за себя, и повернула к озерцу. Девушка и сама не заметила, что взяла с собой флейту. "Странно. Обычно стоило вернуться к магии, как флейту не найдешь!" — подумала она. Выйдя на берег, она села на траву. Выровняла дыхание. А мысли бежали, стремились прочь… Туда, где когда-то были маленькая девочка и ее любящая мать. В древний и величественный сад, где проскальзывающие сквозь листья лучи солнца, теплые и ласковые, кажется, пахнут нестерпимо сладко. Хотя нет, пахнет воздух в саду. Даже зимой — спелыми яблоками и грушами. Сад, в котором Дэра не была уже восемьдесят лет, прошедших со смерти матери, потому что не смогла найти в себе сил притворяться обычной. Слишком больно чувствовать лишь зачатки связи с Эйтаром и другими кайоранами, то что чувствуют все, она воспринимала лишь слабым эхом. Отрезанный ломоть. Неправильная. Лишняя. Такой ощущала себя Дэра из-за решения матери, которая пожертвовала своей жизнью и ее. Вот только Дэрисса кай Омэрис выжила, чтобы навсегда остаться неполноценной… кайораной.
Девушка поднесла флейту к губам, и сумерки разрезала печальная и чистая мелодия. Музыка рассказывала миру о том, о чём молчала сама Дэра. Флейта плакала вместе с ее душой, кричала о выборе, который сделала за нее судьба.
Зазвучали первые звуки неясной пока мелодии, и Сар решил посмотреть, как там Омэрис. Он не сомневался: девушка в случае чего прекрасно сама постоит за себя. Но, будучи ее телохранителем, ар-эль всегда предпочитал знать: что и как. Мужчина покинул стоянку и отправился на берег озерца, откуда доносилась музыка.