— Не бойся. Выберемся. Ты мне веришь?
— Верю.
Я верила. Я всегда ему верила. Всегда в его объятиях было тепло и надежно — как сейчас. Всегда от него пахло домом и небом, ветром и солнцем. А сейчас еще тревогой и решимостью.
— Иди ко мне, птичка-воробушек. А то совсем замерзнешь.
Он потянул мои руки к себе. Под свитер, к горячей коже. Прижал, обнял. Я уткнулась носом ему в шею и замерла, слушая сердце. Драгоценные мгновения близости утекали, как утекли двенадцать лет нашего танго на минном поле.
— Неудобно. Тут железки торчат.
— Железки, — усмехнулся он. — Как ты справляешься без машины в этой вашей Баварии?
Ворча о непоседливых девчонках, он откинул спинку и перетащил меня на себя. Закутал в дубленку, снова обнял. И все говорил, поглаживая меня по голове: мерно, тихо. Я расслабилась, приникнув к родному теплу, и не слушала. Словно вернулась в детство, когда он рассказывал на ночь страшные истории, а потом сидел рядом, отгоняя чудовищ.
— ...тебе говорить. Ты была слишком мала, вдруг бы подумала, что раз приемная, не будут любить. А потом… не успел.
— Я? Приемная?
Я приподнялась, вглядываясь в смутное пятно его лица.
— Мы оба. Мама не могла иметь детей.
— И ты молчал...
Внутри что-то оборвалось и разбилось. Стало холодно, словно метель влетела в наш крохотный мир и унесла в полярную ночь.
— Птичка, не надо! Не плачь. Ну вот… черт. Какая разница, родная или нет? Мама от этого не перестанет…
— Черт тебя забери! — Я стукнула его по груди. Он охнул и поймал мою руку. — Ты знал! Ты и тогда знал!
Он не дал мне закончить, схватил за волосы и притянул, запечатав мой рот своим. Подмял под себя, задрал юбку. Я помогала стягивать джинсы — его руки дрожали, молния не слушалась. А потом… Мы снова падали к далекой земле, вместе. И мне было все равно, раскроется ли купол парашюта.
Нам повезло. Мне всегда везет — а может, сказывается привычка тщательно проверять парашют. Тридцать четыре прыжка, ни одной травмы. Если не считать самого первого раза, сказочной летней ночью после выпускного бала, двенадцать лет назад. Но жаловаться не на что: я получила, что хотела.
Утром, чуть свет, вынырнувший из метели всего в сотне метров от нас самосвал вытащил наш джип на дорогу. И уехал в Судогду.
Мы снова сидели рядом, в холодном салоне. Говорить не хотелось. О чем? О случайном порыве? Все равно и этот сон забудется. Тридцать лет мы брат и сестра, и никакой метели, никакому морозу и страху смерти этого не изменить. И неважно, что для меня он давно уже не брат... не только брат.
— Птичка? — смущенно. — Знаешь, а я снова соврал.
Кофейные, в пушистых ресницах глаза смотрели виновато и лукаво. Словно кот, сожравший одну канарейку и поглядывающий на вторую.
— Ну и?
— Ты только меня не убивай, ладно?
— Ладно, живи.
Я улыбнулась: мог бы не спрашивать. Когда было, чтобы я сердилась на него дольше минуты?
Он шкодно улыбнулся в ответ и вылез. Достал из багажника завернутую в тряпки и целлофан… канистру. Резко запахло бензином.
Я смотрела, как он заливает бак, убирает канистру, садится на место. И не могла понять, хочу смеяться или все же убить: бензин, значит, кончился!
— Зачем?
— Помнишь Панду, которая кунг-фу?
Я недоуменно посмотрела на него — причем тут мультики?
— Случайности не случайны, — улыбнулся он, заводя мотор. — Я люблю тебя, моя птичка. Полетели?
Я кивнула и сжала его руку. Обманывать нехорошо, но я прощу его. Потому что… потому что теперь небо – наше.
________________
И если вам понравилось, приходите в "Любой каприз за вашу душу", он ничуть не хуже. ))
Спасибо, что были с нами!
Конец