— Не знаю, сколько лет на это уйдет, но я найду тебя в реальности и обреку на вечные муки, — прокричала Лианорния, прежде чем ее поглотила стена плоти.
— Могу только надеяться, что это случится нескоро… — прошептал я, смотря на приближающуюся ко мне волну. Сознание померкло.
Множество факторов определяют положение границы между победой и поражением. Сколько бы планов ни строили люди и нелюди, сколько бы ни пережигали свои жизни в попытках приподнять полог грядущего… череда абсолютно не связанных между собой и не подконтрольных сторонней воле событий сплетается в единый узор реальности. Гидеон и Аэлар, с головой бросаясь в гущу сражения, не знали, что храбрый, одинокий корабль «Покоритель Бури» пожертвовал собой, нанеся магическому древу ничтожный, по меркам мэллорна урон. Жрецы, оставшиеся в плавучей крепости поддерживать ритуал призыва аватары, тоже внесли свою лепту. Они относились к новому поколению служителей культа, учившемуся под руководством единиц из тех, кто пережил великую жатву, не узнали в свое время какие пагубные воздействия может иметь повреждение внешних оболочек древа. А женщина, эоны назад взявшая из выжженной до жирной золы земли отцовский охотничий нож, поклявшаяся отомстить, и давно забывшая, что значит бояться… не предполагала, что иногда чем больше ты борешься, тем сильнее проваливаешься в зыбучие пески…
И это лишь верхушка непознаваемой игры реальности. Пойди хоть что-то из тысяч мелких событий по другому пути, и история была бы совсем другой. К счастью или, к сожалению, история не терпит сослагательного наклонения. Энергия, высвободившаяся при изгнании богини из тела ее невольного вместилища, не ударила по молодому магу или юной эльфийке. По нитями связи она устремилась туда, где произошел основной разрыв этой самой связи. К Древу Маны.
Поэтому, когда пламенный цирк прекратил свое действие, Аэлар Мэлуи в последние мгновения своей не-жизни увидел перекошенное от злобы лицо предавшего его сына, умиротворенную мордашку внучки, которую он ни разу в жизни не видел, наполненные слезами глаза ученика и печаль на лице одного из тех немногих, кого он мог бы назвать другом.
Из последних сил, оставшихся в распадающейся на лоскуты души, архимаг подлетел к немертвому воину и передал ему в руки последнюю из тех, кто нес его кровь.
— Позаботься о них… Моя внучка… вверяю ее жизнь в твои руки. А парень, хах, из него определенно выйдет толк. Даже жаль, что для меня это конец, и я не увижу, как высоко они взлетят…
— Смерть — это еще не конец, старый враг.
— Да, ты как всегда прав. Смерть — это еще не конец, старый друг.
Душа архимага покинула тело юноши и распалась снопом искр, оставив после себя лишь незримое для всех кроме, разве что, старейших сущностей мультивселенной ядро, вернувшееся в бесконечной поток душ.
Глаза я открыл в кромешной темноте. Тело явно лежало на чем-то мягком, а сама кровать мерно покачивалась. Или не кровать? Через несколько мгновений я осознал, что покачивалась не мое лежбище, а все помещение, чем бы оно ни было. Хотя, почти наверняка, это была каюта на корабле, за сотни часов, проведенных мной в море, я безошибочно мог понять, что нахожусь на воде. Дезориентация первых секунд легко объяснялась длительным пребыванием без сознания. А как я, собственно, тут оказался? И где я, черт побери?
В голову словно воткнули раскаленную иглу. Все события, начиная от второго спуска в Ауразионское подземелье, до боя с ни много ни мало эльфийской богиней, вереницей возникли перед моими глазами. От серии скоростными поездами промчавшихся от макушки до пяток импульсов боли тело выгнуло дугой, а я схватился за голову. Что могу сказать, фатальная ошибка. Тело было задеревеневшим, и от попыток движения боль лишь приумножилась. Почти снова провалившись в беспамятство, я инстинктивно запустил некромантскую медитативную формулу. Волны спокойствия от объемной руны, существующей то ли в моем воображении, то ли в том пространстве души, начали расходиться по естеству, даря покой и спокойствие. Сознание постепенно прояснилось, и, отдышавшись, я начал попытки анализировать окружение.
В моем временном пристанище было сразу несколько странностей. Первым, что выцепили обострившиеся в кромешной темноте органы чувств, после качки стало отсутствие запахов. Не считая запаха моего тела и пота, каюта была абсолютно стерильной. В каюте на корабле — плавучей груде дерева или металла, в которой просто невозможно спастись от вездесущего запаха моря. И это было не замещение природных ароматов химией или алхимией, нет. Запахи отсутствовали. Достигнуть такого можно только очень специфическими чарами из раздела аэромантии, на которые на судах обычно не тратятся.