Подходя к стойке на первом этаже, Аньес услышала, как прощается и расплачивается с хозяином отец. Впервые за это утро она вспомнила о графе Дерби. Ею тут же овладела злость, смешанная с неким страхом, в чём, конечно же, сама себе она не призналась. Незаметно оглядев зал, Аньес с облегчением поняла, что графа нигде нет.
Хозяин таверны произнёс:
— Его сиятельство граф Дерби сегодня, где-то за час до этого, тоже выехал в Лондон.
— Жаль, — вздохнул Эдмон, — что мы не встали раньше, — и укоризненно посмотрел на дочь.
— В Лондон? — вмешалась Аньес, надеясь, что ослышалась.
— Да, миледи, — кратко ответил хозяин.
Аньес нахмурилась. Скорее всего, новой встречи с графом не избежать. Но хотя бы до этой встречи у неё есть время, чтобы собраться с силами и при случае дать достойный отпор.
Говорить более было не о чём, поэтому, попрощавшись, отец и дочь вышли из таверны. Сев в уже приготовленный экипаж, они тронулись в путь. Впереди лежал Лондон, и настроение Аньес с каждой минутой, приближающей её к столице, становилось почти таким же приподнятым, каким было до злополучной остановки в «Хитрюге Родже».
Расположившись удобнее, насколько это было возможным в неудобном экипаже, Аньес закрыла глаза и почти сразу же провалилась в глубокий, на этот раз ничем не нарушаемый, сон.
Разбудили её настойчивое потрясывание и толчки в плечо. Еле разлепив глаза, Аньес поглядела на отца.
— Вставай, Аньес, мы прибыли, — говорил он.
— Так быстро?… — Выглянув в окошко, она поняла, что на землю уже опустились сумерки. — Я что, весь день проспала?…
— Что ты делала ночью, остаётся только спросить? — Вопрос, судя по всему, был риторическим, так как, не дожидаясь ответа, Эдмон продолжил: — Ну, давай, выходи. Нас довезли до моего дома.
— До твоего дома? — спросила Аньес уже на пути к особняку, стоящему в конце этой улицы, название которой Аньес пока ещё не знала. — Разве у тебя тут есть свой собственный дом? Я не знала… И, мне кажется, никто не знал, — с подозрением глянула она на него. — Откуда он у тебя? И почему ты о нём никому не рассказывал? Даже мне… хотя прекрасно знал, что я его всё равно увижу, рано или поздно.
— Я его приобрёл в последний свой сюда приезд, и о нём кое-кто знает, твоя мать, например, — улыбнулся он ей.
Они зашли в дом. Подбежавшая служанка приняла их плащи. Вышедшая откуда-то старая женщина, была, по-видимому, экономкой. Она засеменила следом за Эдмоном и стала докладывать ему о текущем положении дел в доме.
— Оставь, — махнул рукой он. — Завтра, если будет время, расскажешь. А пока распорядись, чтобы нам приготовили на стол.
— О, сэр Марильяк, — замялась старушка. — Понимаете, мы не думали, что вы приедете именно сегодня… По нашим расчётам, вы должны были появиться здесь где-то через недели две… — тяжело вздохнув, она закончила: — Я хочу сказать, что готового ужина нет.
— Ничего, мы можем подождать, — сказал Эдмон.
— Тогда мы постараемся сделать всё побыстрее! — уверила она его. — Извольте пожаловать в ваши комнаты. Правда, для вашей… — Поняв, что не знает, кем приходится ему Аньес, она, чуть замявшись, сказала: — вашей спутницы комната не готова, так как мы не знали, что вы прибудете, против обыкновения, не один. Но скоро всё будет сделано, — успокоила она их. — Эй, Тереза, — тут же прокричала она. Выбежавшая девушка лет двадцати с лишним остановилась перед ней, почтительно склонившись перед хозяином и его спутницей и ожидая приказаний. — Пойди приготовь комнату леди…
— Леди Аньес, моя дочь. Она проживёт здесь довольно долгое время, так что к ней надо бы приставить служанку.
— О, это не трудно, леди Аньес, — улыбнулась ей старушка. — Ходить далеко не надо, вот хотя бы Тереза… Она трудолюбива и покладиста. С ней вы можете ни о чём не беспокоиться! Уж Тереза сделает всё как надо, и даже лучше.
Служанка чуть покраснела и нерешительно улыбнулась. Аньес эта девушка сразу понравилась. Было что-то в ней такое, что притягивало взгляд. Внешность Терезы была ничем не примечательной: светлые прямые волосы, спрятанные под чепец, но несколько прядей выбивались из-под него и ложились идеально ровно вокруг щёк; глаза болотисто-зелёного цвета, чуть раскосые; лицо круглое, нос вздёрнутый, а на губах играет немного печальная, но добрая улыбка.