— Темникова посоветовала с тобой поговорить, — признался он.
— Ага! — я сложил руки на груди. — О чем, интересно? — впрочем, я и так знал о чем. Неужели теперь и этот будет хоронить меня раньше времени? Надоели.
— О витражах. Только она ничего не объяснила, сказала, чтобы я сам тебя спросил. Вот я и спрашиваю: о каких витражах идет речь?
Сказать или нет? Реакция и прогнозы Акварели были ужасны. А как отреагирует Захар, кто ж его знает.
— Мне снится один сон, — все же сказал я правду, — я вижу витражи, незнакомца в плаще и старинный мушкет, из которого этот незнакомец в меня целится, а потом… — «Я прыгаю вниз». — А потом я просыпаюсь. И этот сон преследует меня с первого числа месяца.
Захар задумчиво потер подбородок. Похоже, он почувствовал, что я о чем-то недоговариваю.
— Чем конкретно заканчивается твой сон? — спросил он.
— Ничем. Я просто просыпаюсь.
— Уверен, что они не разбиваются? — его тон меня испугал. Если Акварель ничего не говорила, то откуда он мог узнать? Но знал Захар нечто страшное, это точно.
Я поежился под этим пристальным взглядом.
— Уверен.
— Хорошо, — на его лице отразилось такое облегчение, что у меня сердце рухнуло к паркету.
— А, — нет, голос взволнованный, так не пойдет, я сделал вид, что поперхнулся, и выровнял интонацию. — А что бы это значило, если бы они разбились?
— Смерть, — безаппеляционно выдал он.
Уп-с… Становилось все веселее. Акварель, конечно, могла преувеличивать, но ведь Захар говорил то же, и та коряга на берегу…
— Но они ведь не разбились? — вдруг встревожился маг. — Ты бы не стал скрывать такой серьезный факт. Ведь правда?
У меня ком стоял в горле.
— Конечно, — выдавил я, помолчал немного, чтобы все это переварить, прежде чем произнесу: — А это как-то связано с моим дедом?
— Витражи и Егор?.. — пробормотал Захар. — Не знаю.
— А он ничего не рассказывал тебе перед смертью?
Захар замялся.
— Ты же знаешь, он был не в себе последнее время, и он много говорил… Это считалось бредом, я не придавал значения… Постой-постой! — кажется, он наконец поймал шальную мысль за хвост. — Когда… когда…
Его язык упрямо отказывался договаривать последнюю фразу, и я сразу все понял.
— Когда вы его убили, — подсказал я.
Захар побледнел, но отрицать факты было глупо.
— Да, — кивнул он. — Перед смертью он сказал: «Вот стеклышки и разбились». Я даже не подумал, что он имел в виду витражи.
— Выходит, он знал, что умрет?
— Денис, он действительно был невменяем…
Я его не слушал.
«Почему ты соврал?!» — мысленно заорал я на ветер.
«Я никогда не лгу…»
«Ты сказал, что не знаешь, видел ли дед витражи, как я, а он видел, и ты не мог этого не знать!»
«Я не мог сказать… Я боялся…»
Я совершенно растерялся.
«Ты боялся?»
«И сейчас боюсь… Терять своего мага всегда очень сложно…»
«Так что видел дедушка?» — не сдавался я.
«Сон про витражи... Они разбивались... Каждую ночь… Четыре месяца подряд… Он не выдержал…»
Меня как холодной водой обдало.
— Так вот почему дед сошел с ума! — я не удержался и произнес вслух на глазах изумленного Захара. — Все началось с витражей, а он знал, что они предсказывают. Он постоянно ждал смерти, каждую секунду!
«Да…»
— С чего ты это взял? — не понял Захар.
— Ветер сказал.
— Кто-о?
Только тут я осознал, что не говорил ему о ветре.
— Со мной говорит стихия, — ответил я.
— Но это невозможно…
«Может, ты сошел с ума?» — прочел я в его глазах.
— Нет, — вопрос не пришлось высказывать вслух. — Водуница сказала, что об этом явлении ходят легенды, вроде бы это возможно в том случае, когда маг Стихии поднимается на более высокий уровень, а уровень чего она не уточнила.